Ирен Тримбл - Ральф

– Тебе придётся объясниться со мной, леденец от кашля! Если Ванилопы вообще не должно было быть, что делает её портрет на игровом автомате?

Кислый Билл застыл.

– Говори, или я из тебя дух вышибу! Что происходит?!

– Ничего, – с трудом выдавил Кислый Билл.

Ральф легко поднял карамельное тельце Кислого Билла и поднёс к своей зубастой пасти.

– А если лизну? – пригрозил он.

– Не посмеешь, – храбрился Кислый Билл, дрожа как осиновый лист.

Ральф высунул язык.

– Я унесу тайну с собой в могилу! – взвыл Кислый Билл.

– Твоё право!

С этими словами Ральф закинул Кислого Билла к себе в рот. Придворный леденец издал приглушённый вопль. Ральф выплюнул его обратно.

– Хорошо, я всё скажу! Скажу! – запричитал Кислый Билл. – Она была персонажем игры. Король Карамель пытался её удалить, но не смог стереть все компоненты её кода.

– Так это он сделал её глюком? – Ральф задохнулся от гнева.

Кислый Билл кивнул.

– Он пойдёт на всё, чтобы помешать ей пересечь линию финиша. Стоит ей сделать это – и она снова станет гонщицей.

– Но почему? Зачем он это делает?

– Не знаю. В смысле я действительно не помню. И никто не помнит. – Кислый Билл покачал головой.

– Где она? – спросил Ральф.

– В клетке, как и Мастер Феликс. Больше я ничего не знаю, клянусь. Умоляю, только не засовывай меня снова в свой вонючий рот!

Ральф угрожающе показал ему язык, а потом подвесил дворецкого на ветку дерева. После этого он собрал остатки раздавленной машинки и отправился в путь.

Сержант Калхун напряжённо смотрела на индикатор сканера. Чётко следуя за сигналом прибора, она попала на лакричное поле. Сигнал то появлялся, то пропадал.

– Проклятье, – выругалась она. – Какой-то нелепый сахарный кошмар!

Стоило ей это произнести, как датчик завопил в полную силу. Калхун посмотрела по сторонам в недоумении:

– Но... где?

И тут земля провалилась у неё под ногами. Тёмный ход вёл в гигантскую подземную пещеру. Уцепившись за корни лакрицы, Калхун спустилась вниз и смогла разглядеть, что творится в подземелье. Всё пространство пещеры было покрыто яйцами кибержуков. Уже вылупились несколько молодых насекомых. Они резво шныряли по стенам и подземным ходам. Она отшатнулась в ужасе и крепче ухватилась за корни растений, стараясь не упасть.

– Судный день и Армагеддон, вместе взятые, – выдохнула она угрюмо, с содроганием озираясь в гнезде кибержуков.

Похоже, дело было намного хуже, чем она могла предположить.

А Феликс в это время сидел в тюрьме. Он ходил из угла в угол и иногда пытался колотить по запертой двери камеры. Зал игровых автоматов открывался меньше чем через час.

– Эй! Кто-нибудь! Есть тут кто? Пожалуйста, выпустите меня! Мне надо домой! Я должен быть дома!

Тут он заметил, что в решётчатом окошке камеры один из прутьев не закреплён.

– Его можно сломать! – В надежде он долбанул по пруту своим волшебным молотком, но, к сожалению, от этого прут стал только прочнее. – Как же так? Почему я чиню всё, к чему прикасаюсь? – простонал Феликс.

Но сильно загрустить узник не успел: стена камеры вдруг рухнула, и в тюрьму ворвался Громила Ральф.

– Феликс! – взревел он звериным голосом, вывалив перед Феликсом какую-то груду обломков. Конечно, это была сломанная машинка Ванилопы. Феликс в избытке чувств бросился к Ральфу и крепко обнял его.

– О Ральф! Как же я рад тебя видеть! Точнее, я зол на тебя. Какие у тебя есть оправдания? – Феликс, говоря это, уже оценивал покорёженные куски у себя под ногами. – А это что?

– Гоночная машина. Я её сломал. А ты должен её починить.

– Не должен! Ты хоть понимаешь, через что я прошёл ради тебя? Бегал как угорелый по всему королевству. Чуть не утонул в зыбучем какао. Встретил самую потрясающую девушку, от которой я просто без ума, а она не желает меня знать. Теперь меня ещё и заточили в камеру. Ты хоть представляешь, каково это, когда тебя отвергают? Или обращаются с тобой как с преступником?

– Отлично представляю, ведь я так живу. Со мной так обращаются каждый день. Потому я и сбежал: хотел стать хорошим парнем. Но прямо сейчас... – Ральф кивнул на обломки машины, – одной маленькой девочке очень нужна наша помощь. Почини её машину, и я обещаю, что никогда больше не попытаюсь стать хорошим.

Феликс впервые увидел у Ральфа столь бескорыстное стремление помочь ближнему. Он был искренне тронут. Не теряя ни минуты, он достал свой золотой молоток и принялся за работу.