Кеннет Грэм - Ветер в ивах

Там были и другие куплеты, но уж такие нахальные, что их просто стыдно записывать (бумага тоже ведь не всё стерпит). Те, что вы прочитали, – можно сказать, самые скромные из всех.

Он весело шёл и весело пел, шагал в такт песне и пел её в такт шагам, и с каждой минутой окончательно терял контроль над собой. Но скоро его поджидала новая неожиданность.

Через несколько миль живописной сельской дороги он вышел к шоссе и едва успел оглядеться, как увидал сзади приближающееся пятнышко. Пятнышко стало пятном, пятно приняло очень знакомые очертания; восторженным ухом Жаб уловил спаренный звук предупреждающего сигнала. Би-бип!..

– Вот это по мне! – воскликнул довольный Жаб. – Большая жизнь и широкий мир, которых я был так долго лишён, приветствуют меня. Я остановлю их, членов автомобильного братства, сплету какую-нибудь историю вроде тех, что выручали меня до сих пор, а когда они непременно пригласят меня сесть в машину, я к той же истории добавлю ещё что-нибудь и, если мне повезёт, подъеду на автомобиле к Жабсфорду. Вот Барсуку нос утру!

Он вышел на середину шоссе, чтобы проголосовать. Медленно ехавший автомобиль притормозил, и тут Жаб покрылся смертельной бледностью, колени задрожали, сердце провалилось куда-то вниз. От внезапного приступа боли в низу живота его согнуло пополам, и он грудой бесформенного тряпья рухнул наземь. И было от чего: перед ним был автомобиль, угнанный им из внутреннего двора гостиницы «Красный лев» в несчастный день, когда начались его злоключения. На мягких сиденьях сидели люди из весёлой компании, которая завтракала тогда за соседним столиком.

Скорчившись посреди шоссе, он заливался слезами и бормотал:

– Всё, всё кончено! Опять оковы и стража, опять тюрьма, опять хлеб и вода и грязная соломенная подстилка. О, я – глупец, зачем бродил по сельским дорогам и пел глупые песни! Лучше бы я прятался днём, а по ночам шёл домой окольными тропами. О, я несчастный!

Страшный автомобиль подъезжал ближе, ближе и наконец остановился. Дверца открылась. На дорогу вышли двое мужчин. Они подошли к жалкому, обезумевшему от горя и отчаяния существу, которое ещё пять минут назад было Жабом, всмотрелись в него, и один из двоих сказал:

– Боже, какое грустное зрелище! Бедная, измождённая прачка потеряла сознание прямо посреди дороги! Может быть, бедняжку хватил тепловой удар, или это она от голода. Возьмём-ка её в машину и довезём до ближайшей деревни, где ей конечно же помогут знакомые или друзья.

Они осторожно подняли Жаба, внесли в автомобиль и усадили на мягкое заднее сиденье, а затем тронулись дальше в путь.

Когда Жаб услышал, как ласково и сочувственно они говорят, и понял, что его не узнали, к нему начало возвращаться самообладание. Он приоткрыл один глаз, потом осторожно второй.

– Гляньте, – сказал один из владельцев автомобиля, – ей уже лучше. Свежий воздух привёл её в чувство. Как вы себя чувствуете, мэм?

– Большое спасибо, сэр, – отвечал Жаб слабым голосом, – мне уже гораздо лучше.

– Ну и хорошо, – сказал его собеседник. – Сидите спокойно и не пытайтесь разговаривать.

– Я и не разговариваю, – сказал Жаб, – я только подумала, что если мне пересесть на переднее сиденье, чтобы ветер дул прямо в лицо, то я, может быть, скорей бы оправилась.

– Очень разумная мысль. Молодец, прачка! Конечно, мы так и сделаем.

И они помогли Жабу перебраться вперёд, к шофёру.

Жаб выпрямился, оглянулся и некоторое время пытался побороть знакомую дрожь и постепенно овладевавшее им возбуждение.

«Это судьба, – сказал он себе вскоре. – К чему же сопротивляться? К чему бороться с нею?»

Он повернулся к шофёру.

– Прошу прощения, сэр, – сказал он, – может быть, вы позволите мне попробовать управлять автомобилем? Я за вами всё время смотрю, у вас всё так просто и здорово получается, а я бы потом всем рассказывала, что сама вела автомобиль!

Шофёр рассмеялся так весело, что пассажиры сзади спросили его, о чём он. Когда он сказал, то, к полному восторгу нашего героя, хозяева машины ответили:

– Браво, мэм, да вы настоящая молодчина! Пускай попробует, а вы хорошенько за ней присматривайте. Большой беды она не наделает.

Жаб перебрался немедленно на шофёрское сиденье, взялся за руль, выслушал с подчёркнутым вниманием все инструкции и тронул машину с места – медленно и осторожно, решив пока быть благоразумным. На заднем сиденье джентльмены поаплодировали: