Кеннет Грэм - Ветер в ивах

– Надо же, хоть и прачка, а молодец! Как ловко ведёт автомобиль.

Жаб немного прибавил скорости, потом ещё и ещё.

– Поосторожней, прачка! – услышал он, обиделся и потерял голову.

Когда шофёр хотел вмешаться, он пригвоздил его локтём к спинке сиденья и выжал полный газ. Рвущийся в лицо ветер, рёв двигателя, лёгкое покачивание на рессорах совсем затуманили его и без того слабый рассудок.

– Прачка? Как бы не так! – дерзко вскричал он. – Я – прачка? Ха-ха! Я – Жаб, похититель автомобилей, разбиватель оков, меня нельзя скрутить силой. Сидите смирно, я покажу вам, как надо водить автомобили! Вам повезло, вы имеете дело со мной – знаменитым, непревзойдённым, бесстрашным Жабом!

С воплем отчаяния и ужаса сидевшие в автомобиле повскакивали со своих мест и разом набросились на него.

– Хватай его! – кричали они. – Это свирепый Жаб, скверный Жаб, который украл наш автомобиль! Держи его, вяжи его, тащи его скорее в тюрьму, потому что это неисправимый преступник Жаб!

Увы, прежде чем набрасываться на Жаба, им следовало бы сперва позаботиться о том, чтобы остановить мчащуюся машину. Лёгкий поворот руля, автомобиль проломил насквозь низенькую изгородь, шедшую вдоль дороги; удар, бросок – и яростно вращающиеся колёса взбивают грязную пену в обмелевшем пруду.

Первое, что осознал Жаб, – он летел.

Подброшенный мощным рывком воздуха, он описывал плавную кривую, совсем как ласточка. На сей раз ощущение полёта пришлось ему по вкусу. Он уже подумал было, что ещё немного, и у него вырастут крылья, он станет птицей… Но приземлился, шлёпнувшись на спину, в сочную луговую траву.

Автомобиль почти целиком ушёл в воду. Пассажиры вместе с шофёром в длинных плащах беспомощно барахтались рядом с ним.

Вскочив, он бросился бежать во весь дух. Не разбирая дороги, он продирался через кустарники, перепрыгивал через канавы, месил ногами вспаханную почву полей, но скоро выдохся и замедлил шаг. Когда же он отдышался и привёл мысли в порядок, то захихикал, потом засмеялся в голос и наконец от хохота присел и прислонился к случайному деревцу.

– Ха-ха! – выкрикивал он в восторге. – Да здравствую я – неутомимый Жаб, который всегда выйдет сухим из воды! Кто убедил их подвезти меня? Кто ухитрился пересесть ближе к шофёру? Кто уговорил их пустить меня за руль? Кто сунул их носом в грязный пруд, когда они возмутились? Кто улетел от них цел и невредим, как беззаботная птичка, пока эти робкие, жалкие туристы копошились в грязи, где им самое место? Кто, как не я, несравненный и бесподобный Жаб! Славный Жаб, умный Жаб, храбрый Жаб!

И он спел ещё один куплет своей песни:

До чего же я умён! До чего же я умён, я умён, я умё…

Слабый шорох заставил его оглянуться. О ужас! Перескакивая через кочки и ямы, к нему приближались шофёр и два здоровенных полисмена. Бедный Жаб должен был опять вскочить и рвануться прочь, чувствуя, что его сердце вот-вот выскочит из груди.

– Господи, – шептал он, задыхаясь, – какой я осёл! Легкомысленный, тщеславный осёл! Опять расхвастался! Опять позабыл всё на свете, опять распевал глупые песни вместо того, чтобы бежать, бежать, бежать!

Он оглянулся. Расстояние между ним и преследователями сокращалось. Жаб мчался изо всех сил, но полисмены бежали быстрее. Он очень старался, но что поделать, короткие ноги отказывались нести его толстое туловище. Он уже слышал дыхание за спиной, но всё перебирал ногами в отчаянном усилии, изредка оглядываясь на торжествующего врага, как вдруг земля ушла у него из-под ног, он судорожно схватился за воздух и – плюх! – кувыркнулся вверх тормашками в холодную, глубокую, быструю реку. Вода подхватила и понесла его вперёд с неистовой силой. Он поднялся на поверхность и попытался ухватиться за водоросли, кувшинки, тростники, но течение вырвало их из его лап.

«Боже, – подумал несчастный Жаб, – в жизни больше не буду красть автомобилей! В жизни не буду петь хвастливых песен…»

Тут его утянуло под воду, и он опять вынырнул, задыхаясь и отплёвываясь. Течением его поднесло ближе к берегу, в котором немного выше уровня воды виднелась большая тёмная нора, и, проплывая мимо, он сумел зацепиться лапой за её край. Он медленно, с трудом подтянулся, утвердил локти и так держался, получив на несколько минут короткую передышку.