Кеннет Грэм - Ветер в ивах

– Ты прав, Крысик! Ты всегда оказываешься прав. Да, я действительно вёл себя как осёл. Отныне я буду примерным, благовоспитанным Жабом, достойным своего имени. Что касается автомобилей – последнее купание в реке слегка охладило мою любовь к ним, и, кстати, пока я висел, вцепившись в берег возле твоей норы, мне пришла в голову потрясающая идея. Я тебе только намекну: моторные лодки! Ну, ну, не принимай этого, пожалуйста, близко к сердцу, не топай ногами, не бей посуду. Это только идея, и мы её сейчас обсуждать не будем. Выпьем кофе, выкурим по сигаре, поболтаем, и я отправлюсь в Жабсфорд. Мне надо передохнуть. В ближайшее время я намерен вести правильный образ жизни, займусь делами, приведу в порядок дом и сад. Я хочу, чтобы всё было как всегда: чтобы мне было чем угостить друзей, чтобы к нашим услугам наготове был экипаж, если захочется покататься, – чтоб всё было так, как раньше, до того как – ну, ты понимаешь, не правда ли?

– Отправишься в Жабсфорд?! – вскричал изумлённый Крыс. – О чём ты говоришь? Ты что, ничего не знаешь?

– Что?! Что я должен знать? – изменившимся голосом воскликнул Жаб. – Говори прямо, Крыс, не щади меня! О чём я ничего не знаю?

– Ты хочешь сказать, – воскликнул Крыс, ударяя лапой по столу, – что ты не слышал о том, что хорьки и куницы…

– Зверьё Дикой Чащи? – Жаб вздрогнул и побледнел. – Нет, я ничего не слышал. Что же они сделали?

– Штурмом захватили Жабсфорд, – сказал Крыс.

Жаб опустил голову, и из его глаз упали на стол две большие слезы: кап! кап!

– Продолжай, Крысик, – сказал он, – я уже снова собрался с силами и готов выслушать всё до конца.

– Когда ты… мм… попал… э-э… в беду, – заговорил Крыс медленно и внушительно, с расстановкой, – когда ты исчез после того… недоразумения с автомобилем…

Жаб кивнул.

– Конечно, все только об этом и говорили, не только на берегу, но и в Дикой Чаще. Мнения, как всегда, разделились. Жители речного берега стояли за тебя горой и говорили, что с тобой обошлись слишком круто и что в наши дни справедливости не найдёшь. Но в Дикой Чаще злорадствовали – так, мол, тебе и надо, и так далее. Потом они совсем обнаглели и стали всех уверять, что с тобой всё кончено, ты не вернёшься.

Жаб снова молча кивнул.

– Впрочем, на них не обращали внимания, – добавил Крыс. – Крот и Барсук всюду и везде говорили, что это ненадолго, что ты выйдешь сухим из воды, они не знают как, но как-нибудь – непременно.

Жаб выпрямился и усмехнулся.

– Они ссылались на исторические примеры, – продолжал Крыс, – твердили, что никакой уголовный кодекс не устоит перед напором свойственных тебе ловкости и находчивости, подкреплённых туго набитым кошельком. Они переехали в Жабсфорд, перенесли туда свои вещи, жили там, ночевали, проветривали, чтобы, когда ты вернёшься, дом был в жилом состоянии. Они, конечно, ни о чём таком не догадывались, хотя и подозревали, что зверьё Дикой Чащи готовит что-то недоброе.

Теперь я перехожу к наиболее трагической части моего рассказа. В одну тёмную ночь (о, это была очень тёмная ночь, ветер рвал крыши, дождь лил как из ведра) шайка вооружённых до зубов куниц бесшумно подползла к парадному входу. Одновременно десятки отчаянных хорьков проникли через кухню и заняли задние помещения. И, наконец, ласки, прокравшись в кабинет и бильярдную, открыли балкон в сад. Крот и Барсук сидели у камина и мирно беседовали, потому что какой нормальный зверёк выйдет в такую ночь из дому? И тут кровожадные злодеи ворвались и обрушились на них со всех сторон. Они отбивались, как могли, но разве можно биться вдвоём, безоружными, захваченными к тому же врасплох, против сотен? Их страшно избили палками и выгнали из тёплого дома в дождь, холод и мрак, выкрикивая вдогонку оскорбительные и совершенно неуместные реплики.

Жаб захихикал, но спохватился и принял серьёзный вид.

– С тех пор зверьё Дикой Чащи так и живёт в Жабсфорде, и что они там вытворяют – это уму непостижимо. Валяются допоздна в постелях, едят, когда захотят, по слухам, всё перевернули вверх дном. Уничтожают твои запасы и при этом острят, распевают про тебя грубые песни – ну, про суды там, про тюрьмы и про полицию, – кстати, совершенно неостроумные. И всем встречным и поперечным рассказывают, что не уйдут из Жабсфорда никогда.

– Ах так! – сказал Жаб, хватая дубинку. – Ну я им сейчас задам!

– Жабби, Жабби, уймись! – крикнул ему вслед Крыс. – Ты ничего не добьёшься, кроме неприятностей.