Джеймс Роллинс - Джейк Рэнсом и воющий сфинкс

— Кри, бедняжка, так мучается!.. Зубки режутся, и пребольно! Несчастная кроха…

Джейк тем не менее не проявил никакого сострадания к малютке.

И пошел к огороженной веревками площадке для танцев. Музыканты из обеих стран играли по очереди. Гости пытались разучивать непривычные чужеземные движения, и все несказанно веселились. Сейчас исполняли задиристую — шотландскую, насколько Джейк мог понять — мелодию, и танцоры прыгали на одной ноге, увлекая партнеров за собой.

Джейк заметил Пиндара среди пляшущих. На юноше была обычная тога, но украшенная всем, чем только можно, от плетеных ремешков до бронзовых медалей. Естественно, на видное место он повесил знак всадника. Юный римлянин изо всех сил пытался произвести впечатление на партнершу. Правда, получалось не ахти: бедняга скакал с очень сосредоточенным лицом, то и дело одергивая тогу. Одеяние предательски развевалось и грозило задраться самым неприличным образом.

Однако партнерша не обращала на его усилия ровно никакого внимания, ее донельзя увлекло разучивание незнакомого танца. Нефертити накрасилась на египетский манер, но надела охотничий костюм — очень красивый, кстати. На плечах у нее развевался плащ. Увидев Джейка, она широко улыбнулась.

Правда, не Джейку.

Кто-то похлопал по плечу, и он обернулся.

Марика, очень смущенная, отступила на шаг. Девушка тоже приоделась: белое льняное платье почти до пола, сверху расшитая безрукавка. Длинные черные волосы Марика распустила, только на спине перехватила лентой. А на шее висел яшмовый ягуар. На солнце камень ярко сиял изумрудным блеском — и удивительно сочетался с цветом глаз.

— М-марика… — пробормотал Джейк — все слова и мысли куда-то разом улетучились.

Она опустила голову и покраснела.

И тут за спиной раздался знакомый насмешливой голос:

— Джейк, ты болван! Немедленно пригласи девушку на танец!

Он повернулся и, естественно, увидел Кэди в обнимку со старшим братом Пиндара, Геронидом. Эти двое всю прошлую неделю вспоминали былые времена и, активно целуясь, сводили более тесное знакомство.

Однако Джейк понимал, что Кэди держится немного в стороне не только потому, что крутит роман с юношей. Вернувшись в Ка-Тор, Джейк посвятил целый вечер рассказам. Впрочем, большая часть времени ушла на описание их краткой встречи с мамой. Кэди заставляла его повторять снова и снова, дотошно выспрашивая: а что она точно сказала? А как выглядела? А ты что в ответ? И так далее. И конечно, все это время она плакала. Горькие и одновременно счастливые слезы текли рекой.

«Почему ее увидел ты, а не я?!» — простонала она наконец, закрыв ладонями лицо.

У Джейка не нашлось ответа на этот вопрос.

А еще они подумали-подумали и честно сказали себе: тот образ, что явился Джейку в зеркале Тота, принадлежал невообразимо далекому прошлому. Столетия утекли с тех пор, как мама подошла к той стороне зеркала. Поэтому, вполне возможно, Джейк разговаривал с призраком из глубины времен, от которого уже ничего, совершенно ничего не осталось.

А потом Кэди вдруг отдалилась. Должно быть, вид Джейка причинял ей боль. Даже сейчас, среди всего этого веселья, он ясно видел печаль в глазах сестры — печаль и ревность. Она так и не смогла простить, что брат встретился с мамой, а она — нет. И Джейк не знал, чем ее утешить.

Однако Кэди подошла и обняла его. Их щеки соприкоснулись.

— Иди танцевать, — тихо сказала она с едва заметной печальной улыбкой. — Просто иди и танцуй.

И, ухватив его за плечи, развернула к Марике.

А может, им ничего другого и не оставалось?..

И он протянул девушке руку.

И Марика приняла ее.

Музыка замедлилась — заиграло что-то спокойное, но не совсем безнадежное. И он повел Марику, которую держал под руку, и, закружившись в медленном танце, забыл обо всем.

Глубокой ночью в дверь постучали.

Джейк вынырнул из кошмара: ему снилось, что глаза пылают черным пламенем, пожирающим все, к чему ни прикоснешься. Он подскочил и резко сел в постели. Стук гулко отдавался в стенах комнат — им с Кэди отвели просторные апартаменты. Джейк ощупал лицо. Глаза вроде бы на месте.

Ну хоть это хорошо.

Кошмар возвращался каждую ночь. И Джейк знал почему. Он никому не рассказывал о том, что увидел в зеркале Тота. А увидел себя — только превращенного в чудовище с черным пламенем в глазах. Возможно, это ничего не значило — мало ли что привиделось. Вокруг шел бой, лилась кровь. В любом случае, он предпочел не распространяться об этом. Однако воспоминание настойчиво возвращалось в кошмарных снах.