Ларс Кеплер - Контракт Паганини

Аксель, прижимая телефон к уху, прошел в салон, слушая больше собственное дыхание, чем далекий голос. Ему вспомнилась фотография: Рафаэль Гуиди, Карл Пальмкруна, Агата аль-Хайи и Понтус Сальман. Пальмкруна держал бокал с шампанским и смеялся, и десны у него были влажные.

– Вы слышите меня? – сквозь трескучие помехи спросил Гуиди.

– Я не буду подписывать разрешение, – ответил Аксель. По спине прошел озноб.

– Возможно, я поспособствую тому, чтобы вы передумали. Подумайте, есть ли что-нибудь, что я мог бы предложить вам.

– Я ничего не хочу.

– Полагаю, вы ошибаетесь. Когда я подписываю контракт…

Аксель нажал кнопку, и стало тихо. Он вернул телефон в карман пиджака; его наполняло неприятнейшее чувство, почти дурное предчувствие. Аксель двинулся к двери, ведущей в коридор и к лестнице. Выглянув в окно, он заметил в парке какое-то движение – к дому через кусты как будто приближалась прозрачная тень. Аксель повернулся к другому окну, но ничего не увидел. На нижнем этаже что-то звякнуло, словно от жары треснуло стекло. Аксель подумал, что это абсурд, но уже понял, что происходит. Сердце заколотилось, тело захлестнула адреналиновая волна, сознание прояснилось; Аксель двигался быстро, но удерживался от того, чтобы побежать. Прекрасный солнечный свет лился в щель между шторами. Словно нарядная дорожка из стекла, прямо в комнату, достигая самых ног Беверли. Девушка разделась и лежала в неубранной постели с романом Дюрренматта на животе.

– Аксель, я пришла рассказать кое-что хорошее…

– Только не пугайся, – сосредоточенно перебил он, – но ты должна немедленно спрятаться под кровать. Полезай и пролежи там не меньше часа.

Беверли немедленно послушалась и, не задавая вопросов, заползла под кровать. Аксель услышал на лестнице быстрые шаги. Ему показалось, что там не меньше двух человек. На кресле валялись джинсы и футболка Беверли. Аксель метнулся и затолкал одежду под кровать. Сердце тяжело колотилось; он огляделся, не зная, что делать. Мысли неслись с невероятной скоростью. Аксель вынул телефон из пиджака и бросился из спальни в салон. За спиной, в коридоре, раздались шаги – незваные гости приближались к библиотеке. Дрожащими руками он включил телефон, одновременно слыша, как скрипит пол, по которому кто-то мягко бежит. Звонить было уже некогда. Аксель хотел добраться до окна, позвать на помощь, но кто-то уже схватил его за руки, одновременно прижав к его шее что-то прохладное. Он даже не успел сообразить, что это электрошокер. Сквозь тело прошли шестьдесят девять тысяч вольт. Послышалось электрическое потрескивание, но Аксель почувствовал только несколько сильных ударов подряд, как будто кто-то бил его по шее железным прутом. Он не знал, закричал ли он, – сознание угасло, мир вокруг померк. Когда сознание и свет вернулись, нападавшие уже заклеили ему рот скотчем. Аксель лежал на полу, тело корчилось от спазмов, ноги и руки тряслись. Страшно саднил и болел след от электрошокера на горле. Защищаться было невозможно, тело парализовало. Мужчины деловито-резко связали ему руки и ноги и закатали его в белый пластик. Он зашуршал; Аксель подумал, что задохнется, но ему все же было чем дышать. Нападавшие обмотали сверток скотчем и подняли на плечи. Аксель попробовал извернуться, но все напрасно, он не владел собственными мышцами. Мужчины легко снесли его вниз по лестнице, вынесли на улицу и затолкали в ожидавший их фургон.

Йона звал Понтуса назад, лодка скользила по озеру. Комиссар бросился навстречу приехавшему психологу и двум полицейским из Сёдертелье. Он проводил их к домику, предупредив, чтобы те были осторожны, но сказав, будто не думает, что Сальман причинит вред себе или кому-нибудь другому.

– Просто проследите за тем, чтобы он был в безопасности, а я позвоню, как только смогу, – сказал он и побежал к машине.

Проезжая по мосту над заливом Фиттьявикен, Йона думал о Сальмане – как тот сидел в своей лодке и говорил, что уверен: Аксель Риссен захочет подписать контракт Паганини.

Йона спросил, не сможет ли Риссен отказаться, но Понтус ответил, что он не захочет отказываться.

Набирая номер Акселя Риссена, комиссар видел перед собой Вероник. Жену Сальмана. Морщинки разочарования у рта, страх во взгляде. Она тогда рассказала, что после того, как ее муж поцеловал руку Рафаэлю Гуиди, пути назад уже не было.

Постоянно всплывает слово «кошмар», подумал Йона. Это слово употребила домработница Пальмкруны, Вероник Сальман говорила, что Рафаэль умеет заставить других рассказывать о своих кошмарах, а Понтус Сальман утверждал, что Пальмкруна, совершив самоубийство, счастливо избежал своего кошмара.