Шарлотта Линк - Дом сестер

— Черт возьми, — проговорил один из санитаров, в то время как к ним уже стремительно направлялась энергичная дама в форме медсестры. Она быстрым взглядом оценила ситуацию и дала санитарам указание вынести умершего пациента.

— Быстро, быстро! Нам нужно место! И еще там, на койке в углу, тоже умерший! Побыстрее с ним, эта койка нужна для прооперированного!

«Они мрут как мухи, — подумала Фрэнсис, — и ничего с этим не поделаешь…»

Вот уже в течение нескольких недель фронт не продвинулся ни на миллиметр ни вперед, ни назад, но число погибших и раненых росло без конца.

Жители маленькой деревушки Сен-Равиль, недалеко от Бомона на реке Анкр, притоке Соммы, ежедневно приносили в лазарет продукты; некоторые добровольно варили суп и помогали при раздаче. При этом все жутко боялись, так как старый амбар располагался чуть за пределами Сен-Равиля и ближе к линии фронта, и иногда грохотало так, что, казалось, граната разорвалась прямо перед дверью. Несмотря на это, все делали свою работу спокойно и невозмутимо, словно всего в одном километре отсюда и не было светопреставления.

Фрэнсис тоже старалась чем-то помочь. Правда, у нее не было никакого опыта в уходе за больными, зато оказались крепкие нервы и способность решительно браться за дело. Она не была чрезмерно чувствительной, и это понравилось старшей сестре, энергичной пожилой даме из графства Сомерсет.

— Мисс Грей, вы не могли бы помочь здесь?

— Мисс Грей, вы не могли бы быстро помочь там убрать?

Такие призывы раздавались все чаще. Тот нервный срыв, который испытала Фрэнсис, когда проносили мужчину с ранением в живот, остался единственным случаем подобного рода. Она не чувствовала в себе ни малейшего призвания быть медсестрой, потому что в ней было слишком мало идеализма для данной профессии и в принципе слишком мало любви к людям; но с теми чувствами, которые возникали у нее при виде всего этого ужаса, она разобралась самостоятельно, найдя в себе мужество не сбежать от окружавшего ее кошмара.

Джордж сначала лежал на одной из полевых коек, но так как его телесные повреждения хорошо заживали, ему пришлось освободить ее для одного из новых тяжелых пациентов, и он временно расположился на одеяле сразу у входа. Элис решительно протестовала против этого и вообще не хотела успокаиваться, пока наконец не появился врач и грубо не отчитал ее, после чего она замолчала и, покраснев, отвернулась. Элис день и ночь сидела скорчившись возле Джорджа, спала по часам и ела так мало, что в течение недели страшно похудела. Она помогала Джорджу есть, мыла его, рассказывала ему какие-то истории и оберегала его сон.

Фрэнсис считала это чрезмерной заботой, хотя она сама испугалась, когда увидела своего брата в первый раз. Он был таким худым, что можно было подумать, что он состоит только из кожи и костей. Глаза провалились, в них не было ни жизни, ни эмоций. Все в нем казалось мертвым: тусклые и взъерошенные волосы, серая кожа, обескровленные губы. Не осталось ничего от привлекательного молодого человека с радушной улыбкой и живыми глазами.

«Как хорошо, что мама его не видит таким», — прежде всего подумала Фрэнсис.

Он сразу узнал их обеих.

— Элис? Фрэнсис? Как вы здесь оказались?

Джордж говорил монотонным голосом, то повышая, то понижая его. Было непохоже, чтобы он был очень рад видеть обеих женщин. Он ничего не спрашивал о родителях и о доме. Казалось, ничто не могло проникнуть в глубины его души.

Фрэнсис заметила, что его раны хорошо заживают, и это принесло ей облегчение.

— Конечно, он все еще в шоке, — сказала она Элис, которая была очень взволнована после этой первой встречи. — Он оставался заживо погребенным в течение сорока восьми часов. Вокруг него были только погибшие товарищи… Неудивительно, что он в невменяемом состоянии!

— Он не только в невменяемом состоянии. Ты разве не видишь, что он стал совершенно другим человеком? Он практически ничего не воспринимает!

— Это просто вопрос времени.

— Откуда ты знаешь? Людей, которые перенесли тяжелый шок, нужно основательно лечить, и совершенно определенным образом. На это здесь ни у кого нет времени. Я боюсь, что он полностью погрузится в свой собственный внутренний мир.

Фрэнсис сказала себе, что Элис видит только призраки. Лишь значительно позже ей пришлось признать, что она увидела трагедию уже тогда, когда еще никто ее не осознавал.

Многие мужчины в лазарете, наряду со своими телесными повреждениями, страдали еще и от психологических травм. Они видели, как умирают их товарищи, и сами месяцами жили в постоянном страхе смерти. При этом были солдаты, которые более четырех месяцев без смены оттрубили в траншеях.