Шарлотта Линк - Дом сестер

Фрэнсис много ухаживала за восемнадцатилетним юношей из Нортумберленда, самого северного графства Англии. Он ужасно тосковал по родине и не мог смириться со смертью своего лучшего друга, который погиб рядом с ним от пули в голову. Он рассказывал Фрэнсис, что ночами ему все время снятся лошади.

— Я видел так много погибших лошадей… Они кричали. И плакали. Я не знал, что лошади умеют плакать. Они лежали на земле и боролись со смертью. Их тела были разорваны в разных местах, они истекали кровью… Некоторые смирялись и тихо, с широко раскрытыми глазами ждали своего конца. Лишь иногда совсем тихо фыркали. На их мордах было столько печали! Они все время стоят перед моими глазами, как самые невинные жертвы в этой войне…

Фрэнсис вспомнила лошадей дома, в Уэстхилле, их шелковистые уши и темные глаза, как плотно прижимались они своими мягкими ноздрями к человеческой руке… Она понимала юношу и все время старалась раздобыть для него что-нибудь вкусное. Если слышала, что он стонет во сне, быстро будила его, потому что знала: ему опять снятся лошади.

Джордж находился под полной опекой Элис, и Фрэнсис лишь изредка удавалось общаться с ним. В своих многочисленных беседах с другими ранеными она пыталась что-то узнать о Джоне. Не имела представления, где стояло его подразделение, но называла каждому его имя.

«Лейтенант Джон Ли? Понятия не имею, мэм. Никогда не слышал».

Втайне Фрэнсис хотела, чтобы его ранили — конечно, несерьезно, — и чтобы его привезли в лазарет, лучше всего в Сен-Равиль. Но, с другой стороны, чтобы его ранение не позволило ему вернуться на фронт и чтобы при этом его жизнь была вне опасности. Ночами, лежа без сна на узких нарах в крестьянском доме, служивших ей кроватью, она представляла себе романтические сцены — и одновременно смеялась над собой за свои девичьи фантазии. Разве она недостаточно пережила, чтобы предаваться такого рода сентиментальным мечтам?

«Тебе уже двадцать три года, а не семнадцать, — безжалостно напоминала она себе иногда. — Ты больше не молодая девушка, которая думает, что имеет право на самое лучшее в жизни. Ты ни на что не имеешь права. Тебе может пару раз повезти, и это свалится тебе на голову случайно и незаслуженно; но за остальное ты должна жестко бороться — и радоваться, если получишь половину того, что ты хотела. И потом, Джон — муж твоей сестры. Тебе не следует мечтать о том, что он неожиданно признается тебе в любви. Ты не должна бороться за него. Оставь его в покое».

Но Фрэнсис продолжала наводить о нем справки, и если ее спрашивали, кем он ей приходится, она уклончиво отвечала, что Джон — ее очень близкий друг. Но ни разу не сказала, что Джон — ее зять. В конце концов распространилось мнение, что Фрэнсис — невеста лейтенанта Ли, и она не стала это опровергать. Всем было жаль эту молодую женщину, которая ничего не знала о судьбе мужчины, которого любила, и каждый обещал немедленно сообщить ей, если что-то о нем узнает.

Как-то теплым солнечным днем Фрэнсис прогуливалась на противоположной стороне деревни; она надеялась хоть на короткое время избавиться от грохота снарядов, который с раннего утра с новой силой беспрерывно доносился до деревни. Небо на востоке никогда не расчищалось — такими плотными и темными были клубы дыма. Без конца разрывались гранаты, артиллерия вела огонь в смертельном стаккато. Отставшие от своей части солдаты, появившиеся в деревне, сообщили, что фронт впервые за несколько недель продвинулся вперед. Англичане и французы отвоевали несколько метров земли. Немцы оставили передовую линию своих окопов и отступили.

Фрэнсис не разделяла всеобщего ликования. Чему они так радуются? Клочку илистой земли, напичканной минами и колючей проволокой, которую немцы до вечера наверняка отобьют?

Расплата человеческими жизнями была высока: в лазарет снова пошел поток раненых, какого уже давно не было. Санитары работали без перерыва. Они приносили одни носилки за другими. В какой-то момент в амбаре и в дополнительном помещении под брезентом не осталось места, и солдат стали класть на лужайке перед амбаром. Вскоре там оказалось сто пятьдесят мужчин, лежавших длинными рядами. Они стонали, кричали, умирали…

— Что мы будем делать, когда стемнеет? — растерянно спросила молодая медсестра. — Ведь ночи уже очень холодные!

Врач, не спавший уже сорок восемь часов и выглядевший так, что его в любой момент можно было положить рядом с пациентами, лишь посмотрел на нее беспомощным взглядом.