Давид Лагеркранц - Девушка, которая должна умереть

В портфеле Линдберга лежали секретные документы о русской дезинформационной кампании. Сами по себе они не представляли большой ценности, но давали прекрасный повод для приватной беседы с министром. Только с глазу на глаз, Сванте верил, что у него это получится.

В нос ударили больничные запахи – аммиак, дезинфицирующие средства. Сванте огляделся, не прячется ли где журналист. Что, если Блумквист уже пронюхал о его главной тайне и поджидает где-нибудь в укромном уголке? Но Линдберг не замечал никого, кроме больных и персонала. Мимо провезли мужчину с бледно-серым лицом, похоже, покойника.

Сванте уставился в пол, чтобы ничего этого не видеть. И тут возле банкомата, напротив аптеки, мелькнула высокая женская фигура в сером жакете. Неужели Ребека? Определенно, она. Сванте узнал ее манеру двигаться, чуть склонив набок голову. Он подумал было подойти поздороваться, но потом решил не выдавать себя. Этот его визит к Юханнесу должен оставаться в тайне как можно дольше.

Сванте направился к лифтам. Потом ему вдруг подумалось, что Ребека стояла там не одна, и он оглянулся. На этот раз женщины в сером возле банкомата не было. Неужели померещилось? В любом случае не стоило утруждать этим голову. Но тут Сванте бросилась в глаза потолочная колонна, как раз в том месте, где только что стояла Ребека. Что, если она от него спряталась? Это было бы странно, хотя… Линдберг направился к колонне, ускоряя шаг, и вскоре снова увидел нечто похожее на ее серый жакет.

Сванте шагал все решительнее, хотя и плохо представлял себе, что ей скажет. Что, в самом деле, за манера – прятаться? Как видно, от возмущения он плохо глядел под ноги, потому что посредине холла вдруг поскользнулся и упал. Сванте сам не понял, как это произошло. Услышал быстро удаляющиеся шаги, поднялся, выругался и пустился в погоню.

27 августа

Катрин Линдос все еще не ела, только выпила чаю. Она прочитала статью о Форселле и Эвересте и теперь снова подумала о нищем с Мириаторгет.

Этот попрошайка стал для нее загадкой, которую Катрин непременно должна была разгадать. Но вместе с ним возвращалось и другое – детство, Индия и Непал. Когда положение стало совсем плачевным, родители подались из Катманду в Кхумбу. Они не слишком далеко продвинулись в горы, потому что отцовские ломки становились все жестче. Но вполне достаточно, чтобы немного познакомиться с местным населением.

И теперь, после всего того, что написал и рассказал ей Микаэль, Катрин не могла избавиться от мысли, что бродяга с Мариаторгет напомнил ей не столько Фрик-стрит, сколько долину Кхумбу.

« Этот человек – шерпа? » – спросила она Микаэля в следующем сообщении.

Ответ пришел тут же:

« Я не могу обсуждать с тобой это, ты из лагеря конкурентов ».

« Ты достаточно открыл мне в предыдущем сообщении ».

« Я идиот ».

« А я враг ».

« Именно. Придумай маневр поинтересней ».

« Уже работаю над этим ».

« Скучаю по тебе », – написал он.

«Прекрати», – подумала Катрин и тут же улыбнулась: «Наконец-то». Правда, решила оставить признание Блумквиста без ответа. Вместо этого прошла на кухню и включила на полную громкость Эммилу Харрис. Вернувшись в гостиную, увидела на мобильнике новое сообщение от Микаэля.

« Мы можем увидеться ?»

«Никогда в жизни, – мысленно испугалась Катрин. – Никогда».

« Где? » – написала она.

« Договоримся по линии “Сигнал” ».

Минуту спустя он перезвонил ей по секретной линии и предложил отель «Людмар».

«О’кей», – ответила Катрин. Не «давай», не «здорово», а просто «о’кей».

После чего переоделась, попросила соседа позаботиться о кошке и начала собирать вещи.

Камилла стояла на балконе. Собиралась гроза. На ее руки и плечи уже упало несколько капель, но она не спешила уходить в комнату. Там, на Страндвеген и на лодках в море, протекала настоящая жизнь, от которой Камилла оказалась оторвана. Только наблюдая ее со стороны, она и понимала, чего лишилась. «Это невозможно, – думала она. – Пора положить этому конец».