Давид Лагеркранц - Девушка, которая должна умереть

– Мы спустимся в киоск за газетами и какой-нибудь книгой, – сказала она, не узнавая своего голоса, который тем не менее звучал уверенно.

Часы показывали половину восьмого, и Бублански давно было пора домой. Он задержался в полицейском участке ради беседы с женщиной, лицо которой излучало свойственную молодости самоуверенность, даже не без некоторой агрессии. Но Бублански тепло улыбался – он любил людей с характером. Он и сам был таким в свое время и полагал когда-то, что «старики» относятся к жизни не настолько серьезно, как она того заслуживает.

Гостья ответила натянутой улыбкой, и Бублански решил, что чувство юмора явно не ее конек. Зато с таким задором можно свернуть горы. Женщине по имени Эльса Сандберг было двадцать пять лет, она работала врачом в больнице Святого Георгия, носила стрижку «паж» и круглые очки.

– Спасибо, что уделили мне время, – начал Бублански.

– Не за что, – ответила она.

Все началось с того, что Соне Мудиг сообщили о листовке, пришпиленной на автобусной остановке. Соня послала на место происшествия коллег, которые занялись поисками тех, кто обычно ждет транспорт в этом месте. Так они вышли на доктора Сандберг.

– Даже если вы плохо помните, – продолжал комиссар, – для нас ценно каждое слово.

– Там было трудно что-нибудь разобрать, – ответила Эльса. – Шрифт мелкий, убористый, и вообще, все слишком похоже на параноидальный бред.

– Не исключено, что это и был бред, – сказал Бублански. – Тем не менее попытайтесь вспомнить.

– В целом это смотрелось как исповедь… в общем, как будто автор мучился чувством вины.

– Что именно там было?

– Ну… якобы некий человек поднялся в горы… «еще раз», так там было сказано. Он практически ничего не видел, потому что началась метель, и сильно замерз. Он думал, что заблудился, но потом услышал крик и пошел на него.

– Что за крик?

– Якобы кричали мертвые, я так поняла.

– То есть?

– Его все время преследовали духи, добрые и злые, как будто… – Эльса Сандберг фыркнула, и Бублански оживился. Ему понравился этот внезапный эмоциональный всплеск. – Это как с капитаном Хэддоком из «Тинтина», у которого, когда он хотел выпить, за плечами вставали ангел и демон.

– Именно, – вспомнил Бублански. – Прекрасная метафора.

– Но я не восприняла это как метафору, – пояснила Эльса. – Этот человек описывал то, что с ним действительно происходило.

– Я имел в виду скорее собственные чувства. Знаете, когда стоишь перед каким-нибудь искушением… – Комиссар смутился. – Так что там говорил ему злой дух?

– Что он должен оставить ее там, наверху.

– Ее?

– Да, как будто так. Это была «она», «мадам» или «мэм», которая осталась в горах. Но когда этот человек пришел в Радужную долину… да, именно так там и было, Rainbow Valley … мертвые протягивали к нему руки и просили еды… Полный бред, как я уже говорила… И еще там как будто упоминался Юханнес Форселль, но, честно говоря, дальше я прочитать не успела. Подошел автобус. Какой-то парень затеял с водителем перебранку, и я отвлеклась. Мне подумалось только, что автор этого текста страдает параноидальной шизофренией… Он писал, что голоса в его голове никогда не умолкают.

– Разве для этого обязательно страдать параноидальной шизофренией? – удивился комиссар.

– Что вы имеете в виду? – не поняла молодой доктор.

Что он имел в виду, в самом деле?

– Я имел в виду, что…

– Что?

– Что и я порой чувствую то же самое. Иногда в голове возникает идея или мысль, которая долго не отпускает. И это очень похоже не внутренний голос…

– Это так, – перебила Бублански Эльса Сандберг.

– Подождите, я покажу вам одну вещь…

Эльса кивнула, а комиссар отвернулся к компьютеру и открыл «Гугл».

– Вы видите?

– Это ужасно. – Эльса вздохнула.

– Это и есть Радужная долина на Эвересте. В последние дни я много читал об этом и вот вспомнил, когда вы о ней упомянули… «Радужная долина» – неофициальное название, конечно. Но оно употребляется довольно часто, и нетрудно понять почему. Вот, смотрите…

Бублански показал на монитор и тут же спросил себя, не слишком ли суров с гостьей? С другой стороны, он всего лишь хотел показать ей, насколько это серьезно.

На снимках Радужной долины были мертвые альпинисты. Замороженные во льду на высоте более восьми тысяч метров, они и спустя десятилетия выглядели как живые. Их разноцветные костюмы – красные, зеленые, желтые – хранили свежесть красок. На снегу валялись кислородные маски, изодранные палатки и буддистские флаги – как яркие пятна на ослепительно-белом фоне. Радужный символ человеческой глупости.