Джоди Пиколт - Второй взгляд

— Знаю, ты рядом, — произнес он. — Я тоже волнуюсь.

Дверь открыла гигантского роста женщина в униформе сиделки. Африканские косички падали ей на спину.

— Нам ничего не нужно, — отрезала она, явно намереваясь захлопнуть дверь перед его носом.

— Я ничего не продаю, — поспешно возразил Росс. — Я хочу увидеть Руби. Скажите ей, что пришел Росс.

— Миз Уэбер сейчас спит!

— Нет, я не сплю! — раздался голос из глубины дома.

Сиделка нахмурилась, но все же отступила от двери, пропуская Росса внутрь. Она что-то недовольно бормотала себе под нос на языке, которого Росс не понимал и в данном случае совершенно не хотел понимать. Вслед за ней Росс прошел в гостиную, где на диване сидела Руби. Ноги ее покрывал плед.

— Рад, что вы вернулись домой, — сказал Росс.

— А я рада, что вы заглянули ко мне, — улыбнулась Руби и повернулась к сиделке. — Таджмалла, вы не оставите нас на несколько минут?

Сиделка, гордой осанке которой позавидовала бы африканская жрица, привыкшая носить на голове высокий тюрбан, выплыла из комнаты.

— Эту красавицу прислало агентство, — сообщила Руби, когда за сиделкой закрылась дверь. — Она учит меня суахили. Прекрасный язык. Впечатление такое, словно он течет у тебя в голове, как река.

Росс опустился на стул напротив старушки.

— Руби, вы обещали заплатить свой проигрыш. Я жду вашего рассказа.

Она сосредоточенно нахмурилась:

— Мийя… нет, подождите, Лийя…

Лия?

— Лийя на табия яако усилауму вензако, — выпалила Руби.

— Это что, торжественное приветствие?

— Нет. На суахили это означает: «Не обвиняй других людей в проблемах, которые создаешь сам».

— Пожалуй, я начал бы изучать чужой язык с фразы: «Здравствуйте, меня зовут Росс».

— А я вот попросила Таджмаллу перевести для меня на суахили именно эту фразу, — призналась Руби, взяла пульт и выключила телевизор, по которому шел какой-то сериал. — Мне казалось, если она будет звучать у меня в голове, это мне поможет. Раз вы пришли, я выполню свое обещание. Но прежде вы должны мне кое-что объяснить. Зачем вам понадобилось ворошить столь давнее прошлое?

Росс подумал о том, что призрак Лии бродит вокруг дома, где она жила прежде. О родословных таблицах, которые притащила из архива Шелби. О лепестках роз в своих карманах.

— Поверьте, для меня это очень важно, — выдохнул он. — Важнее этого для меня нет ничего на свете.

Узловатые пальцы Руби беспрестанно теребили край пледа.

— Он сказал мне, что похоронил ребенка, — произнесла она.

— Спенсер Пайк?

Руби кивнула:

— Вы себе не представляете, что он был за человек, этот профессор. Никогда в жизни больше такого не встречала. Он обладал каким-то особенным умением разговаривать с людьми. Стоило ему открыть рот, а ты уже киваешь в знак согласия. И при этом понятия не имеешь, что именно он собирается попросить. Просто гипноз какой-то. Думаю, именно так он и заставил Сисси выйти за него замуж. — Руби устремила на Росса долгий взгляд. — У нее появился друг, какой-то индеец, и она старалась ускользнуть из дому под разными предлогами, чтобы встретиться с ним. Профессор, конечно, догадывался, что дело тут нечисто. Как-то раз он обнаружил этого индейца у нее в спальне. Вышвырнул его прочь и закатил оплеуху миз Пайк. В результате у нее начались схватки.

— Ребенок родился живым?

Вопрос, похоже, удивил Руби.

— Да, конечно. Я сама принимала роды. Первый раз в жизни. Мне было всего четырнадцать лет, и я жутко боялась. И когда все уже было позади и мы услышали, как кричит ребенок… — Руби осеклась. — Профессор Пайк забрал ребенка, чтобы его жена могла отдохнуть. Я убирала в доме, когда он пришел и сказал, что девочка умерла. Он оставил тело в леднике. Велел мне положить девочку в старый ящик для яблок и похоронить, прежде чем жена проснется.

— Он объяснил вам, почему ребенок умер?

— Нет, — покачала головой Руби. — Он ничего не сказал, а я не стала спрашивать. Тем более я догадывалась о том, что произошло. Я пошла в ледник и увидела ее. Она лежала, завернутая в одеяльце, ни дать ни взять кукла. Или ангелочек. Такая хорошенькая, что у меня духу не хватило зарыть ее в землю. Я положила ее в ящик для яблок, но закрывать крышкой не стала. Решила, пусть он сам ее хоронит.

Когда я вернулась в дом, профессор сидел у себя в кабинете и накачивался виски. Опрокидывал стакан за стаканом. Я легла спать. А посреди ночи меня разбудил детский плач. Я встала и пошла туда, откуда он раздавался. — Руби вздрогнула. — Представьте себе, я слышу этот плач до сих пор. По ночам, перед тем как заснуть. Плач доносился из ледника. Я подошла к крыльцу и уткнулась лбом в ноги Сисси Пайк. — Голос Руби упал до шепота. — Она висела на стропилах, глаза ее были широко открыты и налиты кровью… Ох, как я визжала… Наверняка ее убил профессор, решила я. А я стану его следующей жертвой. Надо было спасаться бегством, причем немедленно. И тут я снова услышала детский плач. Ребенок, которого я видела мертвым собственными глазами, ожил. Он кричал и сучил ножками.