Людмила Рублевская - Дети Гомункулуса

Я отметила свою командировку у секретарши директора. И почему эта несчастная женщина приснилась мне ночью в таком ужасном виде! До сих пор не могу глядеть на нее без дрожи.

Между тем секретарша поставила печать на мою бумагу, про­бурчав что-то вроде “счастливого пути”. Словно пожелала по­скорей выметаться из их гостеприимного городка. Да, образцово­го снабженца из меня, видимо, не вышло.

Внизу действительно ожидало такси. Вежливый кладовщик не сказал только, что за пользование местным таксопарком я должна буду платить из своего тощего кармана. Хорошо хоть, не надо самой тащить “добычу”.

Зато когда таксист поставил мои коробки в грязную снежную кашу привокзальной площади, я хлебнула горя. Оказалось, что сразу две коробки я поднять не в силах. Так и пришлось двигать­ся: одну коробку проволоку несколько метров, бегом за второй. Да еще и оглядываюсь — не дай бог украдут!

Когда до середины перрона оставалось еще метров десять, мои усилия заметил какой-то молодой человек с рукой в гипсе. Он поставил свой портфель прямо в снежную кашу и подбежал ко мне.

— Позвольте, помогу... .

Странный молодой человек. Инвалид, а берется помогать. Подстриженные «ежиком» светлые волосы, глаза стальные, чер­ты лица строгие. Что ж, на вора не похож. Правда, не вяжутся с его обликом параллельные царапины через весь лоб. В аварию, наверно, попал?

— Постойте, пожалуйста, с этими коробками, ладно? Я за би­летами сбегаю.

Я стояла в очереди в кассу и мучительно вспоминала, где мог­ла встречать этого парня. Он так пристально на меня глядел — даже стыдно стало за пятно на пальто. Да еще и рукав порван — где я успела его порвать? Так и не вспомнила, примчалась к ко­робкам — все-таки страшно оставлять на незнакомого человека казенное имущество. Парень стоял там, где я его оставила.

— Спасибо! А вы тоже на этот поезд, до города «Б»?

— Да, но мне не до конца. Я выхожу намного раньше. В горо­де «В». Кончились мои университетские каникулы. На два года затянулись. Пора браться за учебу. А вы... из командировки, на­верное? Странный у вас багаж.

— Молодой специалист в качестве вьючного верблюда.

— На наш завод ездили?

— На завод. Это, кажется, самая значительная здешняя досто­примечательность, — подколола я собеседника.

— Нет, наша достопримечательность — море, янтарь, рыбаки.

Янтарь... Где-то я слышала легенду о происхождении янтаря. Золотистый дворец на дне моря. Эгле, королева ужей... По-моему, я даже хотела написать такую картину — я словно вижу ее: стальные волны, золотые волосы Эгле... Должно быть, я нача­ла думать вслух, потому что молодой человек откликнулся:

— У меня есть с собой кусок янтаря... Я нашел его на берегу пару лет назад. Возьмите, будет вам наглядный материал для кар­тины...

Парень неловко, одной рукой, открыл портфель и достал жел­тый камушек размером с каштан.

Господи, ну почему этот молодой человек так мне знаком? И этот синяк на его правой скуле... Э, да у него и губы как будто разбиты, и нос... А эти параллельные царапины...

— Вы, наверное, в аварию попали?

Спросила — и сама поняла, что нет, появилось туманное вос­поминание: черноволосое чудовище бьет человека по лицу ког­тями... Звон разбитого стекла... Янтарь казался в ладони таким теплым — действительно, кусок солнца...

— Мартин!

Он зажмурил глаза и потряс головой:

— Я догадывался, что мы были знакомы... Вот только не при­помню, когда... Что-то случилось с памятью после несчастного случая...

— Мартин! А что с отцом Петером?

— У него все хорошо, спасибо, — ответил Мартин и вдруг, уронив портфель, схватил меня за плечо здоровой рукой, прибли­зил к себе и стал жадно всматриваться в мое лицо: — Вика!.. Ты все еще носишь свою тяжелую сумочку?

И дотронулся до своего разбитого носа.

Я с облегчением рассмеялась:

— И всегда могу дать ею по физиономии любому нахалу!

Мои коробки мокли в снегу рядом со стареньким Мартиновым портфелем. Вокруг суетились люди. Подходил поезд. Но мы это­го не видели.

С белорусского.

Перевод автора.