Людмила Рублевская - Дети Гомункулуса

Зато грузный читатель не считал нужным деликатничать:

— Чокнулась ваша Ядвига Яновна. Шиза разыгралась. Вчера забрали в дурдом прямо из библиотеки. Я всегда говорил, что она припыленная, какую-то ерундистику сует, чтобы читали. А что мне с этих ее романов? Попробовал читать — чуть не уснул. Тут за день в цеху наломаешься, хочется хоть чего веселенького. А она лекции читает. Глупая баба. Сама от своей классики шизану­лась.

Мужчина продолжал возмущаться, маленькая библиотекарша согнулась над столом так, словно хотела слиться с его деревян­ной поверхностью. А я двинулась прочь. Прочь, прочь...

10

Я стояла перед киоском “Союзпечати” и разглядывала облож­ки периодических изданий. В голове, как заведенные, крутились холодные формулировки из прочитанного письма: “ Согласно до­говору от такого числа такого-то года... посылается человек... от­личные духовные и физические качества... Передается в полное распоряжение... Срок использования — не более двух недель. Надлежит вернуть в псевдоживом виде не позже одиннадцатого апреля. Мнемоническая анестезия обязательна”. Подпись дирек­тора моего завода и начальницы отдела снабжения. Печати, штампы, регистрационные номера.

Мнемоническая анестезия... Это, видимо, искусственная амне­зия — утрата памяти. А что значит “псевдоживой вид”?

Десять минут третьего... Пятнадцать... Мартин не похож на тех, кто опаздывает. Половина третьего. Сорок минут. Ждать, очевидно, не имело смысла. Скорей в костел Святого Юрия.

Костел подпирал небо, как ржавый нож. Из его дверей быст­рым шагом вышли две знакомые мне личности. Этого мужчину в шляпе и сером пальто я видела, когда он записывал результаты измерений в оскверненном костеле. А тот, усатый, просвещал меня насчет отца Петера и моей комсомольской несознательно­сти. Если они тут, значит — все повторяется?

Проклятый город. Я стояла перед дверями костела и не реша­лась войти. Я была уверена, что там продолжалось уже виденное мной разрушение. А Мартин...

Тяжелые двери внезапно распахнулись, и кто-то чуть не сбил меня с ног. Мартин! Я так обрадовалась, что сразу даже не заме­тила его волнения: казалось, от светлых волос “ежиком” летели искры, губы дрожали, руки, кажется, тоже, потому что он два раза подряд уронил свой портфель на ступеньки крыльца. Мар­тин быстрым шагом двинулся прочь от костела. Я бежала рядом, хотя уже чувствовала некоторую неловкость (ну как же, с моим “комплексом принцессы” бегу за парнем!). Вообще, замечает он меня или нет... Оказалось, замечает. Посреди узкой улочки Мар­тин резко остановился.

— Мне сказали больше не приходить в костел! От меня слиш­ком много хлопот! Я компрометирую их! Боже, Ты — видишь? Что мне делать?

Насколько я поняла из дальнейших отрывочных высказываний Мартина, встреченные мною возле костела мужчины приходили к нему как к приближенному отца Петера. Допросили Мартина, его начальство, его знакомых. Такое случалось и раньше, Поэтому начальство намекнуло, что лучше было бы для них и для са­мого Мартина, чтобы он временно перестал сюда приходить. По­чему бы ему не окончить свою учебу в университете? А со вре­менем, когда он убедится в истинности своего духовного призва­ния, может поступить в семинарию.

Мы зашли в маленькое кафе. Но чай Мартина так и стыл не­тронутым. А ученик ксендза все рассказывал, как в детстве мать водила его в костел, а отец ругал ее за это. И как потом сам Мар­тин посмеивался над “темнотой” верующих людей. И только личное горе — смерть родителей — вновь привело его в храм. И еще огорчало моего знакомого, что отец Петер, который был ав­торитетом для Мартина, почему-то сомневался, что его ученику по силам призвание священнослужителя.

— Он говорил, что я слишком страстен, — с горечью говорил Мартин. — Что я... как это... эмоциональный. И мне... лучше было бы реализовать себя духовно, не уходя от светской жизни. На­пример, изучать и сохранять фольклор своего народа, что я и со­бирался делать.

Эмоциональный? Что ж, теперь я могла в это поверить.

Лучшее средство отвлечь внимание человека от его проблем — предложить ему другие проблемы. Поэтому я решительно прервала монолог Мартина и рассказала про события на заводе. Средство оказалось действенным — Мартин сейчас же переклю­чился на мои неприятности.

— Вика, вы должны отсюда уехать.

— Без деталей?

— Да забудьте вы про свое “командировочное задание”! Хоти­те оказаться в «псевдоживом состоянии»? Сейчас же пойдем на вокзал! А на работе напишете объяснительную, что поставщики сорвали выполнение заказа. Вы же не обязаны заключать догово­ра и “выбивать” детали — вы всего лишь курьер!