Анне Ханкок - Трупный цветок

Шефер улыбался, заходя к ней на кухню.

– Чего это ты так смеё…

Улыбка исчезла с его губ, и рука инстинктивно потянулась к девятимиллиметровому пистолету, который висел у него в наплечной кобуре.

– Привет, малыш. – Конни взглянула на него и принялась резать авокадо в салат. Её белые, как мелки, зубы сияли и освещали всё её лицо.

– Привет, – ответил Шефер, не глядя на неё. Его взгляд был прикован к старому кожаному креслу в углу кухни.

В кресле сидел Йоханнес Моссинг.

Вытянувшись, скрестив ноги. С пивом в руке. Расслабившись.

– А вот и ты, – сказал он. – Я уж начал думать, что ты забыл про наш уговор.

– Тебе следовало предупредить, что мы ждём гостей, – Конни подошла, вытирая руки полотенцем, и поцеловала Шефера в губы. – Я бы немного прибралась.

– Не беспокойтесь. У вас очень приятно, Конни, – сказал Моссинг, кидая на неё масленый взгляд, из-за чего Шеферу захотелось вытащить пистолет из кобуры и выпустить весь магазин ему в грудь.

– Наш уговор? – спросил он. Его голос звучал нейтрально, но все мышцы были напряжены до предела. – Напомни, что у нас за уговор?

– Ты говорил, что хотел обсудить со мной что-то.

– Йоханнес сказал, что вы теперь работаете вместе, – сказала Конни. – Что он помогает тебе с делом, над которыми ты сейчас работаешь. – Она повернулась к Моссингу. – Я, кстати, не знаю вашу фамилию?

– Мадсен. – Он тепло улыбнулся. – Я работаю в полиции Северной Зеландии, но в настоящее время участвую в расследовании в Копенгагене. Ваш муж просто так занят – он бегает и мечется, стучится во все двери и задаёт столько вопросов, – а это совершенно не имеет смысла, так можно и сгореть на работе однажды. Так что кто-то из высокопоставленных решил, что ему не помешало бы немного сбавить обороты.

– Да, я рада это слышать, – сказала Конни, вытаскивая тарелки из буфета.

Моссинг посмотрел на Шефера. Он больше не улыбался.

– До обеда ещё есть десять минут? – спросил Шефер, не сводя глаз с Моссинга.

Конни посмотрела на таймер у плиты.

– Осталось… восемь.

– Хорошо. Я только что получил кое-какие документы, на которые я бы хотел, чтобы вы взглянули, – сказал Шефер Моссингу и отступил в сторону, чтобы не загораживать выход из кухни.

– Неужели? – Моссинг сложил руки на коленях. Ждёт. Заинтересовался.

Шефер осмотрел, как тот был одет: тёмно-синий длинный пиджак, свободные хлопковые брюки. Мог ли Моссинг прятать под одеждой оружие, подумал он. Пистолет, нож?

– Да, – сказал Шефер. – Бумаги в машине. Пойдёмте взглянем на них сейчас?

Моссинг встал. Он подошёл к Шеферу и указал на выход.

– После вас.

Шефер схватился за пистолет.

– Нет. После вас.

Как только они вышли из дома, Шефер выхватил пистолет и направил его на Моссинга.

– Ты грёбаный мерзавец. Что ты себе позволяешь? Заявляешься в мой дом! Заговариваешь с моей женой! Я тебе сейчас пулю всажу промеж глаз, тупая свинья!

Моссинг невозмутимо посмотрел на пистолет, направленный ему в лицо.

– Дела обстоят вот как, – сказал он. – Если ты будешь держаться подальше от меня и моей жены, я не буду беспокоить тебя с твоей. – Его голос был спокойным, почти дружелюбным. – Но если ты не перестанешь ломиться в мою дверь, то и ты, и твоя жена-ниггер – оба окажетесь на дне Оресунда. Это понятно?

Шефер одной рукой схватил Моссинга за воротник, а другой крепко прижал дуло пистолета ему под подбородком.

– Ты так думаешь? Я же могу просто пристрелить тебя прямо здесь и сейчас.

– Да, можешь, – улыбнулся Моссинг. – Но не будешь. И мы оба это знаем.

– Я знаю, что ты сделал, и я обязательно позабочусь, чтобы ты за это сел. Это только вопрос времени. И ты сядешь!

– Дело не в том, что ты знаешь , Шефер. А в том, что ты можешь доказать.

– Тебе не сойдёт с рук то, что ты сделал с этими детьми.

Моссинг вырвался из рук Шефера и пошёл по гравию к воротам.

– Слышишь, что я говорю, ты, долбаный висельник? – крикнул Шефер ему вслед. – Тебе не сойдёт с рук то, что ты сделал с этими детьми.

Моссинг повернулся к Шеферу и самодовольно посмотрел на него.

– Вот чего ты всё никак не поймёшь, Шефер, – сказал он, открывая калитку, – мне это уже сошло с рук.

Элоиза сидела за кофейным столиком, глядя в экран. Курсор мигал на пустой странице.

Утром она позвонила Карен Огорд и попросила выходной. Немного времени, чтобы побыть в одиночестве. Всего один день, а потом она снова вернётся на своё место.

Прошло три недели с тех пор, как её статья о педофилах произвела сенсацию. Обвинения по этому делу были выдвинуты против одиннадцати человек, и другие СМИ набросились на эту историю, как волки. Таблоиды по-прежнему ежедневно печатали статьи об обвиняемых, увлекая читателей дополнениями, новыми репортажами с жуткими фотографиями и безмерно жестокими подробностями, взятыми из свидетельских материалов. То, что «Demokratisk Dagblad», да и любые другие уважающие себя СМИ, никогда бы не стали воспроизводить так откровенно.