Стейнар Браги - Ката

Одна минута .

Ката допила сок, встала, выкинула упаковку в урну и снова села на скамейку. Ровно в четверть третьего Болик появился на дорожке, ведущей от «качалки» к бассейну. Целых полтора часа он тягал гири и наращивал мышечную массу, подгоняя себя под распространенные в мире стереотипы о качках, – но сейчас он выполнил свою программу и шел (как обычно) к душевым, расположенным с северной стороны от бассейна на открытом воздухе. Часы в тренажерном зале были синхронизированы с часами в бассейне, и в те разы, когда Ката следила за ним, он всегда выходил примерно в одно и то же время. Болик был одет в синюю майку, черные тренировочные штаны, широкие внизу, и белоснежные кроссовки. Через плечо у него висели громоздкая спортивная сумка и белое полотенце, которым он утирал пот со лба, медленно, но решительно шагая к душевым. Если верить интервью журналу «Здоровый образ жизни», после силовых упражнений Болик всегда принимал холодный душ, потому что после «тягания тяжестей» он «весь прямо горел» и тело у него было настолько разгоряченным, что вода на нем закипала и тотчас испарялась, «не успевая долететь до пола». Звучало это невероятно, но, может, он просто перепутал душ с сауной, в которую шел потом, чтобы, как он выражался, «открыть поры» – неожиданно прозаичные слова после такого яркого описания разгоряченного тела под душем.

В душевой он всегда проводил четыре минуты, порой – на полминуты меньше или дольше. Ката ждала, но считать минуты ей не хотелось; вместо этого она прикрыла глаза и представила себе каждое движение Бьёртна за перегородкой. В интервью он рассказывал, что в душе бреется – он явно имел в виду, что бреет все тело, – и давал понять, что иначе и быть не может. Какое же слово он употреблял? « Отврат ». «Каждая волосинка – это отврат», – говорил Болик, но на фотографии, сопровождавшей интервью, на его лице красовались и брови, и ресницы – наверное, журналист должен был устроить ему нахлобучку за такую непоследовательность? И хотя на фото было плохо видно, Кате показалось, что у него видны волосы на руке , но это же простительно? И вообще, зачем кому-то брить руки – мужчине или женщине? Разве все не согласны, что это не нужно? А как же «реснички» в глотке и верхней части легких?

Но вот Ката представила себе: весь выбритый полностью, и подбородок, и грудь, и живот, и ноги, и пах…

Она открыла глаза.

Бьёртн завернул за угол душевой; сейчас он был голый по пояс и в шортах до середины бедра. Как и прежде, Ката подивилась объему гладко выбритых грудных мускулов, вогнутому животу с бороздками мышц; при походке он держал руки на расстоянии от бедер, никогда не прислонял их к телу – бедрам, талии или макушке – и никогда не скрещивал их: его поза всегда была очень открытой, а в его случае это означало угрожающей.

Но на это, без сомнения, были свои причины; перед бассейном Ката заметила, что когда он разговаривал по телефону, то если держал телефон в правой руке, то подносил его к левому уху, и наоборот, как будто толщина рук не позволяла ему сделать по-другому. Бьёртн с телефоном в руке представлял невероятное зрелище, порой забавное: казалось, что его руки не принадлежат ему, что они сами – какие-то приборы, а он держит их, словно все эти прикосновения к гирям, железу, телам девушек без сознания превратили его руки в такие вещи, с которыми остальное тело больше не хотело иметь ничего общего.

Болик пронес свою мышечную массу вдоль бортика, мимо сидячих бассейнов с горячей водой, на другой конец дорожки, где опустился в один из бассейнов с массажными приборами около раздевалок. Он почти моментально вылез оттуда и затем проковылял (по своему обычному распорядку) к бассейнам возле трибуны: от тепленького к самому горячему.

Система…

Ката в свое время придумала одну теорию насчет Бьёртна: чтобы перебороть страх (это уже другая теория), лучше всего попробовать проникнуть в сознание человека, которого ты боишься, и забыть его тело, возвышающееся над тобой, давящее, заставляющее цепенеть. Лучше уж наделить его чересчур богатым внутренним миром, выдвинув теорию, что в его жизни все выстроено по некоей системе: тело подчиняется распорядку мышц, сознание – распорядку воли, а время – распорядку дня; а что не вмещается в эти рамки, то обтесывается или отрезается путем насилия . Все это в какой-то мере было наигранным и, в общем-то, не должно было внушать окружающим такой страх, который сопутствовал ему везде; но Ката заметила, что при его приближении самой естественной реакцией у людей было отпрянуть, – как человек может отпрянуть, если ему в нос ударяет сильный запах мертвечины.