Стейнар Браги - Ката

– Ну хватит, – в конце концов, сказала Ката и встала. Они подошли к этой куче, оттащили ее дальше от воды, а потом уехали в город.

Первым, что она увидела, когда очнулась, был пожилой мужчина на соседней скамейке. Он лежал и храпел, на нем были плавки и зеленая рубашка-поло. На груди у него лежала раскрытая книжка в мягкой обложке с изображением окровавленного кулака.

Ката села и потянулась. По правую руку высилась серая бетонная громадина, где она никогда не видела ни единого человека. Она не была точно уверена, но всегда считала, что эти трибуны у открытого бассейна построили для чемпионата Скандинавских стран по плаванию: сооружение вмещало добрую тысячу зрителей, и хотя уже много десятилетий на эти места никто не садился, его можно было считать удачным памятником оптимизму исландцев.

От ближайшего к ней бортика бассейна оттолкнулась девочка-подросток в красном бикини и поплыла вдаль на спине: медленно, словно растягивая удовольствие.

Ката встала и взглянула на часы у дальнего конца бассейна.

Пять минут .

Она вынула из сумки пакетик фруктового сока и села у дверей, ведущих в сауну. Несмотря на радостную солнечную погоду, народу в бассейне было мало, но ведь пора отпусков заканчивалась, уже настал сентябрь.

Четыре минуты .

Ката встала, подошла к бортику и кинула взгляд на трибуны. Тень от козырька крыши пересекала ряды зрительских мест наискосок. Посередине трибун была табличка, которую Ката не могла прочитать. Вроде бы там было написано « Осторожно; те, кто здесь сидит, предназначены для просмотра, а не наоборот » – или что-то в таком же духе.

Накануне на кассе в супермаркете «Хагкёйп» Кате на глаза попалась обложка глянцевого журнала, на которой был представлен Бьёртн в качестве бывшего «индивидуального тренера знаменитостей». А сейчас для него разработали «приложение», на которое желающие могли оформить подписку и по желанию обрастать мышцами или сбрасывать их под его руководством, только его присутствие было исключительно «мысленным».

Три минуты .

В свое время Ката перелопатила все об этом Бьёртне: от первых тредов, где мусолилось его агрессивное поведение, до гламурных обсуждений в телепередачах вроде «Исландии сегодня». Ее поразило, как постепенно все СМИ сошлись на том, что он – эдакий человек «из народа»; в какой-то момент и его прозвище «Болик» стало походить на «Волик»: простой парень – душа нараспашку, который делает то, что ему вольно – и, судя по всему, у Бьёртна и журналистов были общие враги в лице всех, кто относится к жизни чересчур серьезно, лишен чувства юмора и не понимает, что его борьба за улучшение общества может обернуться чудовищным однообразием и попранием человеческих прав, – и Бьёртн стал эдаким рупором мнений, которые разделяли «все», но никто не смел выразить вслух. Надо сказать, что прошлое Бьёртна в среде рэкетиров и наркодилеров никто не забыл – напротив, оно лишь усиливало ту веселость, которая так и бурлила между строк и (как представляла себе Ката) происходила от того, что журналистам было стыдно, – но они и сами удивлялись, как смогли такое провернуть: продвинуть преступника, негодяя в самые популярные в стране СМИ, да еще подать его как что-то интересное и актуальное. И всеобщий интерес зиждился как раз на этой борьбе противоположностей: полстраны испытывало отвращение к зазнайкам и лузерам, которые не могут примириться с собственной отстойностью и посмеяться, – а зазнайки испытывали отвращение ко всяческой уголовщине. В одном интервью – ни с того ни с сего, in flagrante delicto [32] В самый разгар (преступления) ( лат. ). – Бьёртн предупреждал подростков против злоупотребления наркотиками, алкоголем и стероидами и просил их не вставать на преступную дорожку: ведь тамошние нравы суровы.

Две минуты .

Ката увидела, как все это сваливается в один винегрет, представляющий собой душевную болезнь исландского народа: самовозвеличивание, комплекс неполноценности, алчность и юмор, на самом деле являющийся плохо замаскированной агрессией. А еще этому парню нравилось деление на «мы» и «они», по каким бы то ни было признакам – в основном по полу и внешности. Например, хотя без женщин нельзя обойтись, они просто «сосуды» – правда, говорилось это в шутку; и некоторым женщинам будет явно полезно, если их изнасиловать – и тоже в шутку; и нет, ему не было стыдно признаваться: ему хотелось девушек, настолько юных, «насколько возможно», пусть даже в обществе такое считается неприличным (Бьёртн сказал, что знает это), но пока он держится в рамках закона, его никто не посмеет упрекнуть, а в глубине души «с ним согласятся все мужчины», и вообще это закон природы, а он, как всегда, просто выражает то, что никто не смеет сказать. Кроме него.