Джо Лансдейл - Пойма

Тело прибыло к нам домой, завёрнутое в брезент. Папа с мистером Сампшеном выгрузили его из машины и потащили в амбар. Мы с Том ждали на улице под большим дубом и, когда они прошли мимо нас со своей ношей, сквозь брезент пахнуло жутким смрадом мертвечины и испражнений.

Некоторое время папа и мистер Сампшен пробыли в амбаре, а когда вышли, отец сжимал в кулаке топорище без лезвия. Спина у него распрямилась, в походке появилась решимость. Глаза хоть и не прояснились, но глядели твёрдо и холодно, как чёрные стеклянные бусины. Папа стремительно подошёл к машине. Было слышно, как мистер Сампшен его отговаривает: «Не надо, Джейкоб. Оно того не стоит».

Мы кинулись к машине, и в это же время мама вышла из дома, зовя папу по имени. Но папа не слушал. Казалось, ничто не может его отвлечь. Об упрямых быках обычно говорят, что они «упёрлись рогом». Вот так и папа — упёрся рогом, набычил шею и словно никого вокруг не замечал.

Спокойно положил топорище на переднее сиденье, а мистер Сампшен стоял и покачивал головой. Мама влезла в машину и напустилась на папу:

— Джейкоб! Я знаю, что ты задумал. Не смей!

Тоби подобострастно подполз к мистеру Сампшену, и тот, зная, что потерпел поражение и не сможет повлиять на папу, нагнулся почесать собаку между ушами.

Он крикнул ещё раз, но так, словно сам уже не верил своему крику:

— Не надо, Джейкоб!

Папа завёл двигатель. Мама позвала:

— Дети! Залезайте в машину! Нельзя оставаться здесь.

Может, она подумала, что наше присутствие утихомирит папу, не знаю. Но мы запрыгнули в машину, и в этот самый миг из дома вышла бабушка. Она оценила положение, немедленно принялась проталкиваться к машине, и папа, едва ли осознавая, что мы едем с ним, с рёвом дал по газам, оставив мистера Сампшена стоять во дворе — растерянного и смирившегося.

Мама бранилась, кричала, умоляла — всю дорогу до дома мистера Нейшена. Папа не произнёс ни слова. Когда он подрулил ко двору Нейшенов, жена мистера Нейшена работала мотыгой в жалком огородике, бо`льшую часть которого смыло вниз по склону недавним дождём.

Сам же мистер Нейшен и двое его сыновей восседали под деревом на колченогих стульях и щёлкали пекановые орехи.

У бабушки начала складываться целостная картинка, и она выдохнула:

— Чёрт возьми…

Прежде чем папе удалось выбраться из машины, мама вцепилась в топорище, но он бережно отобрал орудие у неё из рук, вылез и направился к мистеру Нейшену. Мама повисла у него на руке, но папа вырвался. Он прошёл мимо миссис Нейшен — женщина прервала работу и удивлённо глядела на нас.

Мама опять бросилась за папой, но бабушка её осадила:

— Ладно уж, будь что будет. Тут уж его ничем не остановишь, всё равно как Ахиллеса в погоне за Гектором. Ты ведь знаешь.

Хозяева заметили папу. Мистер Нейшен не торопясь поднялся со стула, просыпав орехи с колен на землю. Выражение его лица было сродни тому, с каким мужчина обнаруживает, что стоит в одной комнате с кучей богомольных тётушек — и забыл застегнуть ширинку.

— Ты какого чёрта припёр сюда это топорище? — спросил он.

В следующий миг стало предельно ясно, зачем папа припёр топорище. Словно пылающая стрела, оно со свистом рассекло горячий утренний воздух и прилетело мистеру Нейшену по башке, туда, где челюсть смыкается с ухом, и звук, который оно издало, был, мягко говоря, сравним с выстрелом из ружья.

Мистер Нейшен рухнул, как сдутое ветром огородное пугало. Папа встал над ним, потрясая топорищем. Нейшен жалобно поскуливал и всплёскивал руками. Двое сыновей двинулись к папе. Тот развернулся и сбил старшего с ног. Младший бросился на него и повалил на землю.

Повинуясь какому-то наитию, я отвесил парню пинка, он отцепился от папы и насел на меня. Но папа был уже на ногах. Запело топорище. Парень тотчас же отрубился, а другой, который всё ещё находился в сознании, принялся улепётывать по огороду на четырёх, как изувеченная сороконожка. Наконец он смог подняться на ноги и сбежал в дом.

Мистер Нейшен несколько раз пытался встать, но каждый раз в воздухе свистело топорище, и он снова обрушивался наземь. Папа колотил мистера Нейшена по бокам, по спине, по ногам, пока не утомился и не отступил, опершись на порядком потрескавшуюся деревяшку.

Когда у папы открылось второе дыхание, он снова взялся за своё. Впрочем, к нему частично вернулись чувства, и он начал охаживать Нейшена не концом топорища, а плоской частью.

Наконец Нейшен перекатился на спину, закрыл руками лицо и расплакался. Папа прервался на полузамахе. Из него вышел овладевший им бес. Я понял, что имела в виду бабушка, когда говорила, что у папы вспыльчивый характер.