Эстер Верхуф - Рандеву

Я вздрогнула и плотнее завернулась в плащ, удерживая воротник рукой, а потом посмотрела наверх. Двумя этажами выше виднелась черепичная крыша. Через дыры скатывались капли дождя. Они падали к моим ногам.

Я вспоминала этот дом другим.

Может быть, я приукрасила его в своих мыслях с тех пор, как в мае, почти четыре месяца назад, мы в первый — и последний — раз увидели этот дом и сгоряча купили его у английского маклера.

ТРЕБУЮЩИЙ РЕМОНТА ВОСХИТИТЕЛЬНЫЙ СТИЛЬНЫЙ АНСАМБЛЬ НА ВЕРШИНЕ ХОЛМА, ПОСТРОЕННЫЙ В XVIII ВЕКЕ. ОБЩАЯ ЖИЛАЯ ПЛОЩАДЬ — 500 КВАДРАТНЫХ МЕТРОВ. ОСНОВНОЙ ЖИЛОЙ ДОМ (ПРИБЛИЗИТЕЛЬНО 300 КВАДРАТНЫХ МЕТРОВ) С ОРИГИНАЛЬНЫМИ ЭЛЕМЕНТАМИ (КАМИН, ДУБОВЫЙ ПАРКЕТ), ВИННЫМ ПОГРЕБОМ И БАШНЯМИ. СОБСТВЕННЫЙ ИСТОЧНИК, КОЛОДЕЦ И РАЗЛИЧНЫЕ ПРИСТРОЙКИ, ВКЛЮЧАЯ ГОЛУБЯТНЮ, АМБАР И ТРЕБУЮЩИЙ РЕМОНТА КАМЕННЫЙ ДОМИК ПЛОЩАДЬЮ 60 КВАДРАТНЫХ МЕТРОВ. ПО МЕНЬШЕЙ МЕРЕ 8 ГЕКТАРОВ СОБСТВЕННОЙ ЗЕМЛИ, ИЗ КОТОРЫХ 3,5 ГЕКТАРА ПОД ЛЕСОМ. МАЛЕНЬКИЙ ПРУД. ПАНОРАМНЫЙ ВИД С ХОЛМОВ. ИЗОЛИРОВАННОЕ МЕСТО (БЛИЖАЙШИЕ СОСЕДИ В 1 КИЛОМЕТРЕ), ПОЛНОСТЬЮ ПРИВАТНОЕ, ВСЕГО В 20 МИНУТАХ ЕЗДЫ ОТ ВСЕХ ЦЕНТРОВ ОБЕСПЕЧЕНИЯ И УЮТНОГО ГОРОДКА. АНСАМБЛЬ ПРЕДОСТАВЛЯЕТ МАССУ ВОЗМОЖНОСТЕЙ! ОЧЕНЬ ПОДХОДИТ ДЛЯ ИЩУЩИХ ПОКОЯ ИЛИ ДЛЯ УСТРОЙСТВА CHAMBRES D’HOTES ЛИБО ГОСТИНИЦЫ.

В мае деревья и поля были еще в цвету. Белые бутоны, лиловая одичавшая сирень и поля, заросшие желтым рапсом. На чистом голубом небе — солнце. Ни облачка. До самого горизонта виднелось море холмов, окрашенных всевозможными оттенками бледно-лилового и голубого. Ласточки, кружась, ныряли в дом и снова взмывали вверх в поисках пищи или места для устройства гнезда. В высокой траве стрекотали кузнечики. Легкий ветерок разносил запах цветов, сладкий и удушливый. В озере, лежащем ниже, в долине поблизости от леса, не смолкало кваканье лягушек.

Эрик откупорил тогда бутылку бордо, и мы выпили его до последней капли посреди заросшего двора.

Мы вели себя, как обычно ведут люди в подобных ситуациях. Мы опьянели от счастья, и этот хмель кружил нам голову. Это был рай, место, где сказка становится явью. И это было место, где начнется наша новая жизнь.

— Я понимаю, о чем ты думаешь, — услышала я рядом голос Эрика. Он провел рукой по стене и потер зеленовато-бурую субстанцию, которая приклеилась к кончикам пальцев. — Все будет хорошо, вот увидишь. Это просто фантастика, Симона. В самом деле, восхитительно.

Я не знала, что бы следовало сказать в этом случае. В голове вертелось много мыслей.

Мы молча прошли через холл. Наши шаги на дубовых досках заглушали раскаты грома где-то вдалеке. Эрик вошел в левое крыло. Я постояла, пока он не скрылся из виду.

Прямо под балюстрадой, справа от лестницы, располагалась кухня, отделанная желтой плиткой. Там стояла старая белая мебель и была газовая колонка. Трубы, добела окисленные сыростью, змеились по бурым, заплесневевшим стенам. На полу — лужи. Я присела на корточки и прикоснулась к плитке пальцами. Холодно и скользко.

Одну мысль из тех многих, которые меня обуревали, я попыталась прогнать прочь, но не получилось. Я увидела рядом свою мать. Ее неуловимый взгляд остановился на заплесневевших стенах, потом на дырах в крыше, на этих жутких трубах. Мать, в туфлях на высоких каблуках, боязливо обошла лужи, придерживая рукой юбку, — она опасалась, что дорогая ткань запачкается о бесчисленные источники грязи в этом доме. Она ничего не говорила, моя мать. Совсем ничего. Она никогда ничего не говорила, если была в чем-то со мной не согласна, а это случалось частенько. Я вслушивалась в ее молчание и училась различать разные оттенки этого безмолвия.

Я видела, как мать стоит возле меня и прикидывает все недостатки дома. Итог читается на ее лице.

Она любила комфорт, моя мать. Комфорт, которого ей пришлось лишиться и которого она так хотела для своей единственной дочери. Она натягивала на меня платья, в которых мне было неудобно, и тащила за собой в теннисные клубы или к хоккейным площадкам, где предполагалось присутствие важных персон с сыновьями моего возраста. Безмолвные оплеухи, молчаливое неодобрение, все более частое и длительное по мере того, как я становилась подростком.

Долгие тихие дни моих юных лет до самой свадьбы с Эриком, который был не принцем и даже не врачом и не торговцем недвижимостью, а просто студентом, изучал экономику и управление, снимал комнату. Он имел всего лишь старый велосипед, сережку в ухе и переэкзаменовки. Только за год до того, как мы поженились, мать поняла, что я делаю именно то, чего она для меня хотела. Как раз вовремя. Перед самой своей смертью.