Айрис Денбери - Рандеву в Лиссабоне

Этим утром она явно опаздывала на работу. Выйдя из лифта и почти бегом направляясь в свой офис, в глубине души Дженис все еще надеялась, что шеф пока не приехал. Для мистера Уитни было очень типично приехать в офис непредсказуемо рано, пока в метро была утренняя давка. Бросив быстрый взгляд в сторону его комнаты, она убедилась, что его еще нет. Она быстро пересекла комнату по толстому дорогому темно-синему ковру, чтобы установить на стоявшем на массивном письменном столе календаре сегодняшнюю дату и расположить поудобнее его еженедельник.

Затем Дженис Боуэн сделала шаг назад и глубоко вздохнула. Работать в огромном шикарном офисе у Эверарда Уитни было заветной мечтой каждой девицы. Но лишь до тех пор, пока она не сталкивалась с его взрывным характером, нетерпимостью и полной невозможностью ему угодить.

Большой кабинет, в котором находилась Дженис, был больше похож на гостиную в престижном лондонском клубе. Кругом стояли удобные кресла и банкетки, низкие столики со стеклянным верхом, множество комнатных растений. Ее всегда завораживал вид на город из огромного широкого окна. Отсюда, с пятнадцатого этажа, Лондон расстилался внизу как карликовая деревня, миля за милей исчезая вдали в тумане. И только высотные здания офисов, пики готических крыш церквей, башни Вестминстерского аббатства и здания Парламента пробивали утреннюю дымку, да едва виднелись игрушечные мосты через поблескивающую гладь Темзы. Шум движения не достигал этой высоты и казался не больше чем легким жужжанием.

Казалось, мистер Уитни был совершенно равнодушен к таким внешним жизненным явлениям. Как только в комнату проникали первые солнечные лучи, Дженис сразу закрывала венецианские жалюзи и включала искусно спрятанные лампы дневного света. Они оставались включенными постоянно, не давая предметам отбрасывать тени и скрывали пыль, появлявшуюся даже в этом профильтрованном кондиционерами воздухе.

Вернувшись к себе в кабинет, Дженис рассортировала почту, нашла нужные папки с документами и быстро взглянула на себя в большое зеркало, находившееся внутри стенного шкафа. Даже мистер Уитни не смог бы пожаловаться на то, что она слишком увлекается косметикой, — всего лишь легкое прикосновение румян на белоснежной коже щек, немного теней на веках ее миндалевидных темно-карих глаз и туши на густых ресницах. В последнее время она стала слегка зачесывать свои блестящие каштановые волосы вверх и закручивать их кольцом на затылке. Такая прическа придавала ей чувство собственного достоинства.

День начался как обычно. Мистер Уитни ворчливо и отрывисто произносил свои приказания на день, заставляя Дженис делать огромное количество работы. В середине дня он ушел, несомненно только для того, чтобы поторопить с работой других сотрудников. Просто невозможно было представить его во время неспешного делового ленча с партнерами. Похоже, он не был способен расслабляться.

Во время ленча в ресторане, принадлежавшем фирме, одна из знакомых девушек сказала Дженис:

— Ты держишься молодцом. Сколько ты уже работаешь с Уитни?

— Три недели. А кажется, что уже три года.

— Работаем как в трудовом лагере, — засмеялась девушка. — Он очень быстро устал от меня и отослал обратно в мой отдел.

— Бегаешь целый день сломя голову, сбиваешь пальцы до костяшек на машинке, но не можешь добиться его расположения, — раздраженно заметила Дженис.

— Интересно, кто же станет победителем?

Дженис засмеялась:

— Призы не будут раздаваться! В любом случае я не буду дожидаться, пока он меня выгонит. Я просто попрошу перевести меня обратно в отдел мистера Пикеринга. Я и не представляла, как мне там было хорошо.

— Но подумай о престиже. Сейчас ты секретарь одного из самых выдающихся руководителей нашей компании. По крайней мере, он сам считает себя таковым.

Дженис согласно кивнула. Мистер Эверард Уитни пришел в компанию всего год назад, очень быстро продвинулся вверх по служебной лестнице и стал одним из четырех наиболее влиятельных лиц в администрации компании. Дженис полагала, что ему нет еще и тридцати.

В этот день он появился у себя после двенадцати. Она принесла ему письма на подпись, документы, список телефонных сообщений и стала молча его изучать. Он сидел, возвышаясь над массивным столом, и, судя по его широким плечам, можно было предположить, что его рост не менее ста восьмидесяти сантиметров. У него была манера запускать пятерню в густые каштановые волосы, потом снова приглаживать их. Он всегда производил впечатление человека, глубоко погруженного в работу.