Элис Лаплант - Расколотый разум

Я просовываю в проем ногу, не давая двери захлопнуться. Бросаю взгляд назад. Мужчина в чистом халате говорит с высокой седоволосой женщиной, размахивая руками. Старики столпились вокруг них, персонал пытается их отвлечь. Я открываю дверь шире, чувствую поток горячего воздуха. Во всяком случае, мне не нужно бояться холода. Еще шаг – и я снаружи. Дверь закрывается за мной со щелчком.

Солнце ослепляет. Как давно на тебя в последний раз попадали прямые солнечные лучи? Обессиливающая жара, воздух густой и дурно пахнет от расплавившегося асфальта, что пружинит под ногами, при каждом шаге слышится глухое «чпок». Будто бы идешь по смолистой луне.

Ты осторожно пробираешься по липкой черной поверхности. Капельки пота бегут по шее, бюстгальтер уже промок. Ты останавливаешься, чтобы снять свитер, но вдруг понимаешь, что не знаешь, куда его деть. Бережно вешаешь на антенну маленькой синей машинки, что припаркована рядом, и идешь дальше. Почему-то нужно двигаться быстро, что-то подсказывает, что заговор против тебя уже зреет, что стоит тебе остановиться, как тебя поразит сотня молний.

Ты на участке, заставленном машинами всевозможных марок, моделей и цветов. Какая же твоя. Бывала ли ты тут раньше. Где же Джеймс, ключи у него. А твоя сумочка? Наверное, ты оставила ее в больнице. Телефон. Должно быть, он вживлен тебе прямо в тело, раз ты без него себя не мыслишь.

Фиона однажды спустила твой пейджер в унитаз. Марк, не столь находчивый, просто закопал его на заднем дворе, ты услышала писк устройства в обед. И не наказала ни одного из них, понимая, что они просто отыгрывают свои роли по модели Дарвина. Кто же останется на земле? Не твои отпрыски.

Ты уже почти дошла до улицы. Повсюду плакаты, нарушители будут задержаны. Ворота, привратник пристраивает знак, что доходит ему до пояса. Кивает мне.

На тротуаре полно народа, в основном молодежь, одетая едва на грани приличий. Девушки в коротких платьях, тонкие лямочки-спагетти удерживают невесомую ткань на маленькой груди. Юноши в шортах, что слишком велики, доходят до колена, спадая с узких бедер.

Придорожные кафешки, столики с зонтиками выползают на тротуары, выталкивая людей на улицу. Машины гудят. Садовники посадили цветы настолько яркие и прекрасные, что они кажутся искусственными. Ты видишь, как женщина срывает цветок и вставляет его в волосы. Официанты проносят подносы у них над головами. Броские красные, розовые и синие коктейльные зонтики торчат из треугольных бокалов. Люди что-то потягивают из маленьких белых чашек. Порции салатов огромных размеров.

Все так, как и положено. Все на своем месте. И ты на своем месте. Ты здесь своя.

Ты понимаешь, что мешаешь всем на дороге. Люди вежливо тебя обходят, но ты причиняешь им неудобство. Один из них натыкается на твой локоть, проходя мимо, и притормаживает, чтобы извиниться. Ты киваешь, говоришь, что все в порядке, и движешься дальше.

Лето в городе. Как было волнующе, когда мама и папа начали тебя отпускать одну сюда, когда можно было уйти подальше от низеньких домов Джермантауна, заасфальтированных школьных площадок, промышленных зданий, стекольных лавок и печатных прессов. Подальше от дома цвета грязи, по заднему двору которого ходили поезда. От матери и ее цыганских амулетов. Черная ирландка с ее волшебством.

Будучи подростком, ты обращалась в камень, чтобы противостоять ей. Ты поклялась никогда обманом не привязывать к себе людей. Это несложный обет, ведь ты и обманывать так не умела. Твои чары не действовали. Красота была едва заметна.

Твоя власть над другими была другого сорта. Касаться нервных окончаний чтобы растопить лед. Кто сказал это тебе? Не важно. Оказалось, что есть те, кто это ценит. И их вполне достаточно, пожалуй.

Ты прошла много миль. Час за часом. На юг, судя по солнцу, садящемуся справа от тебя. По этой бесконечной улице бесконечного празднества. Ты ничего не видишь, кроме нее, кроме этой ярмарочной суеты. И негде присесть.

Ты понимаешь, что голодна. Обед уже давно пропущен, мама будет волноваться. Внезапно ты устаешь от веселья, ты бы не отказалась от тихой кухоньки, от тушеного мяса, мягкой картошки и вареной морковки. Понимаешь, что ты не просто голодна, а умираешь от голода. Но почему же ты сомневаешься? Вокруг же такое изобилие!

С каким-то трепетом ты заходишь в ближайший ресторан. Итальянский, с труднопроизносимым названием, написанным причудливыми неоновыми буквами над цветочной клумбой. Снаружи дюжина столиков, накрытых белыми скатертями, за ними яблоку негде упасть.