Элис Лаплант - Расколотый разум

– Я не могу себе это представить.

– Поверь, так оно и есть.

– Может, с тобой. Но не со мной.

– Я так не думаю. Ты не знаешь, о чем говоришь.

– Я знаю. Я все еще чувствую. Все. Ты и представить себе не можешь.

– Да. Хорошо. Как там говорится? Чужие проблемы – не свои? Мне жаль. Я соболезную тебе и твоим страданиям. Но довольно с меня этого отвратного разговора. Я хочу домой. Пошли.

Я снова ищу свой чемоданчик. Я оставила его здесь. Рядом с кроватью.

– Нет, мам.

– Что ты имеешь в виду? Я готова – вчера собралась.

– Мам, ты каждую ночь собираешься. А каждое утро они разбирают твои вещи.

– Зачем им это делать?

– Потому что теперь ты живешь здесь. Потому что это твой дом. Видишь? Посмотри на свои вещи. Вот твои фотографии! Вот, среди прочих, фото с выпускного Марка.

– Да, я скучаю по детям. Однажды они уехали.

– Мам, мы поступили в колледж.

– Гораздо веселее было, когда они были рядом. Я пыталась не обижаться, но не смогла.

– Тут полно людей, которые могут составить тебе компанию. Я видела, как они завтракали. Смеялись и болтали. Пора тебе переступить через себя. Съешь что-нибудь. Тебе полегчает.

– Да, но пора домой. Я позавтракаю там.

– Не совсем так. Ты же не хочешь обидеть хозяев?

– Какой невероятно нелепый вопрос. Хороши хозяева – держат гостей против их воли. Какой хозяин будет так себя вести? Пошли уже. Они поймут. Я потом напишу открытку с благодарностью. Иногда просто приходится рассыпаться в любезностях.

– Мам, мне жаль.

– Почему? Я готова.

– Мам, я не могу. Ты не можешь. Ты теперь здесь живешь.

– Нет.

– Мам, ты разбиваешь мне сердце.

– Я бросаю искать чемоданчик и направляюсь к двери.

– Если ты не возьмешь меня с собой, я поймаю такси.

– Мам, мне пора идти. А тебе придется остаться.

Она открыто плачет, идет к дверному проему, машет рукой, зовет женщину, ту, что проходила мимо раньше.

– Не могли бы вы мне помочь?

Вдруг в комнате появляются другие. Я никого из них не знаю. Незнакомые лица. Они тянут меня, мешая идти за Фионой, говорят вести себя тише. Почему я должна вести себя тише? Почему я должна есть эту таблетку? Я сжимаю губы. Борюсь, чтобы освободить руки. Одну держат за моей спиной, вторая вытянута вперед. Укол, жало у моего локтя.

Я сопротивляюсь, но чувствую, как силы покидают мое тело. Закрываю глаза. Комната вращается. Меня толкают на что-то устойчивое, теплое и мягкое.

– Какое-то время она будет в отключке.

– Отлично. Черт, а она сильная. Что случилось-то?

– Не знаю. Пришла ее дочь. Обычно это хорошо. Не то что с сыном.

– Почему мы ее тут держим?

– У нее высокопоставленные друзья. Она была важной шишкой в медицине.

Я пытаюсь прислушиваться, но слова ускользают. Болтовня существ не моего вида. Я поднимаю правую руку, позволяю ей упасть обратно. Делаю так снова и снова. Мне это нравится. Завораживает. Я делаю так, пока могу поднять руку. Но она уже слишком тяжелая. А потом наконец блаженный сон.

Я открываю глаза. Очень злой Джеймс. Как странно. Обычно он показывает свое недовольство, отказываясь от тех редких ужинов, что готовлю я, или опаздывая на вечеринки в честь дней рождения детей. Однажды он забросил пару моих любимых теннисных туфель далеко в сад – я их надевала во время самых долгих и сложных операций. Я нашла их позже, в грязи и с кучей уховерток.

– Что такое? Что случилось? – спрашиваю я. Он не обращает на меня внимания. Злится не на меня.

– Кто ее впустил? – Он обращается ко второй женщине в комнате, той, что в зеленой форме, с именем на груди. Анна.

– У нас нет возможности узнать.

– Я дал точные инструкции, что никто не может видеться с моей матерью, кроме людей из списка, который я дал Лауре.

– Лаура не проверяет всех, кто приходит.

– А кто?

– Никто. Тот, чья смена. Это очень безопасно. Им нужно расписаться. Показать документы. И они не могут уйти, пока мы их не выпустим. Это закрытая территория, вы же знаете.

– Чья смена была в тот день?

– Я не знаю. Вам нужно спросить Лауру.

– Я спрошу. Уж поверьте, спрошу.

– Мистер Макленнан? – Высокая седоволосая женщина входит в комнату. На ней темно-рыжий свитер, подходящий по цвету к ковру, и черная юбка по колено. Удобная обувь. Я носила такие же, когда была не на работе.

– Лаура, – обращается Джеймс.

– Я понимаю, вы расстроены тем, что кажется вам нарушением режима безопасности.

– Да. Я очень расстроен.

– Она была офицером полиции, ведущим расследование. Показала документы. Расписалась на входе и на выходе. Все было сделано, как положено.