Михаил Попов - Кто хочет стать президентом?

– Надеюсь, не подведешь!

Пройдет как соучастница – значит, не пикнет, решил он.

После решения проблем с персоналом надо было подумать о гостях. Первый визит – к непосредственному начальству. Шинкарь смотрел на него с вызывающим сочувствием.

– Чего тебе?

– Не мне, а вам.

– Не путай, говори дело.

– Велено передать, что сегодня в восемь вечера вы должны прибыть в расположение усадьбы «Елочка», форма одежды – свободная, о программе будет доложено на месте. Захватите что-нибудь от давления.

Шинкарь успел привыкнуть к подобострастному поведению капитана и теперь был на грани того, чтобы матерно вспылить в ответ на эту запанибратскую болтовню.

– Сергей Янович проведут эту ночь в своем загородном имении.

– Да он в Москве!

– У нас самолеты еще никто не отменял.

– Зачем?

– Спросите у него сами. Велел быть обязательно. Подполковник недоверчиво кусал губы. Что-то ему не нравилось в этой истории. Получалось, что капитан как-то опять вернулся на свой пост в свите Винглинского. Раньше он, как помнится, тоже подвизался в сфере организации олигархского досуга. Непонятно. Капитан протянул ему свою трубу:

– Хотите переспросить? Номер я уже набрал. Подполковник отмахнулся.

– Раз велено, подъедем. – Его примиряла с ситуацией мысль, что он в сауне Винглинского будет гостем, а капитан – просто старшим по обслуге. Разные уровни.

Далее предстояло говорить с двумя сердечниками – кандидатом Тимченко, страдавшим от стенокардии, и влюбленным прокурором. И тот и другой упирались недолго. Все помнили ужас, охвативший их после последней банной встречи с Сергеем Яновичем. Уж так не угодили своим уклончивым стриптизом. Теперь они оба решили отдать субординационно-сексуальный долг в полном объеме. Чего бы это ни стоило. Тимченко не просто взял с собой целую аптеку, но и сделал кардиограмму в медпункте. Кардиограмма, по словам врача, была «неплохая». Ну, бог не выдаст, а пар не съест. Прокурору было еще проще – жена его уехала в командировку. И прокурор решил, что сама судьба дает подсказку: надо!

Чуть было не сорвался самый важный пункт программы – девочки. Здесь не подходил кто попало, нужны были проверенные кадры. Захаров набрал номер Лизы. Абонент недоступен. Абонент Роза доступен, но дышит слишком характерно.

– Розка, ты где? Жду через десять минут у главного универмага.

– Ты что, я на работе!

– Да я слышу, но дело страшное – по пятьсот, поняла, по пятьсот! Тебе и Лизке, найди ее, найди обязательно!

Когда связь прервалась, Захаров с чувством сказал слово, которое мужчины часто говорят в разных ситуациях, связанных с женщинами:

– Сука!

Припарковался у ступенек универмага. Выбрался наружу, закурил, понял, что курить не хочет, до тошноты не хочет. Скомкал сигарету. Опять набрал номер Лизки. Абонент доступен, но, как последняя сука, не берет трубку. Все-таки закурил, чтобы хоть чем-то заниматься, кроме вышагивания взад-вперед по крыльцу. Стены универмага были обклеены предвыборными плакатами. Причем всероссийские политики сплошь и рядом соседствовали здесь с районными. Лаптев рядом с Гнатовым, Тимченко – с Голодиным. Капитану даже в его возбужденном состоянии показалось забавным, что у всех у них были выколоты глаза. Этот выпад народного протеста, вероятно, означал: не видят и не хотят видеть люди верхов трудностей и забот низовой народной жизни! И все одним миром мазаны – и московские, и калиновские. Мимо этой выставки политической слепоты тащилась обыкновенная районная жизнь. Старики и школьники, алкоголики и старухи… Хоть бы миг внимания тем, кто выразил публично свое желание управлять ими.

Прошло пятнадцать минут.

Про десять минут он сказал, конечно, только для испуга – раньше чем через полчаса он работниц своих не ждал.

А вот одна девочка появилась. Вот уж кого не ожидал увидеть. Великая писательница земли южно-уральской собственной персоной. Узнала товарища капитана и увидела, что он ее увидел, так что свернуть в сторонку не получится. Захаров стал издалека ей кланяться, даже приотдал честь, прикоснувшись двумя пальцами к правой брови.

– А знаете, Варвара Борисовна, мне ведь с вами надо поговорить.

– А мне не надо.

– Ну, решать, кому с кем разговаривать, буду я.

– Только по повестке.

– Только. Ждите. Варвара Борисовна, а «москвичок» свой вы, может быть, мне продадите, для музея?

Спина женщины немного перекосилась, но она продолжила свой путь. Ее, конечно, испугала развязная болтовня капитана. Если он знает о том, что произошло, то бандиты уж точно знают. Она ждала их визита в любой момент. И почему-то значительно сильнее в тот момент, когда заседала у себя в студии, чем когда сидела дома перед телевизором. Свои дела она привела в порядок: архив опечатала, ответила на все письма. И продолжала считать, что поступила правильно в истории с бегством майора и американки. Елагин оставил ей номер своего телефона и адрес фирмы «Китеж», где ей могут помочь при неблагоприятных обстоятельствах. Но она понимала, что ни московским номером, ни вывеской самодеятельной археологической поисковой конторы от судьбы не защититься. От племянника она тоже не ждала подмоги, понимая, что подставила его, и только помалкивала, когда он на нее орал, выпучив глаза. Ничего, говорила она себе, если жизнь закончится так, как она заканчивается, это не так уж и плохо.