Михаил Попов - Кто хочет стать президентом?

– Я не поняла.

Капустин тоже удивился и искоса поглядел в сторону хозяина: что это с ним?

– Помнишь, я тебя в детстве учил, что обманывать нехорошо?

– Помню.

– Но сейчас вы с Капустиным задумали самый натуральный обман.

– Но сейчас уже не детство. Мы воюем по законам, которые нам навязали. Приход к власти – это единственный способ расплатиться потом с избирателями за преувеличения и натяжки, допущенные во время предвыборной кампании.

Голодин опять поставил чашку на стол. И спросил неприятным голосом:

– Ты в это веришь, Нина?

– Я же в твоем избирательном штабе, а не Кащея Бессмертного. Я же знаю – ты хочешь людям и стране хорошего.

Голодин развернулся и вышел, оставив после себя огромное недоумение.

– Что это он? – спросила Нина Капустина.

– Думаю, ничего страшного. Андрей Андреевич не уедет в Оптину пустынь. Так выражается его боязнь за тебя.

– Вот и нашлась для тебя работенка, – услышал капитан Захаров в трубке голос, которого бы не желал слышать больше никогда. – Приезжай ко мне. Сегодня приезжай.

Капитан Захаров совершенно запутался и теперь даже наедине с собой не мог определить своего положения в мире районной политики. Кому он друг, кому враг, кому хочет помогать, а кому – навредить. У зэков есть термин для обозначения такого положения человека в лагерной иерархии – «один на льдине». Захаров был сам за себя, но парадокс заключался в том, что всем окружающим он был должен. Все имели право рассчитывать на его лояльность, ибо всем он дал к этому повод. Сергей Янович Винглинский уже, наверное, потерял счет своим претензиям к неумелому работничку, а так уж устроены эти люди, что счет они рано или поздно предъявляют. Шинкарь вел себя соответственно – помыкал, хамил, втаптывал в грязь, но не добивал, что означало: нет команды сверху. У Винглинского другие в настоящий момент заботы, и не до капитанских грехов ему ныне.

А Танкер… это он позвонил, настоятельно предлагая встретиться. Танкер – он и есть Танкер. Был глупый порыв, капитанский сапог соскользнул на его грязную территорию, и на нем навсегда остались следы зависимости от правящей там силы. Никто капитана за язык не тянул. И раз вызвался войти под руку Танкера, так, стало быть, уже и вошел. И теперь невозможны никакие отговорки – там их не понимают, и выставление счета может произойти еще быстрее и жестче, чем со стороны московского олигарха. Надо ехать.

Авось глава калиновской мафии для начала попросит о небольшой услуге. А может, и вообще как-нибудь удастся выкрутиться, сыграть под дурачка: какая, мол, во мне ценность, раз меня понизили и влияния теперь никакого.

Семейство свое Захаров предусмотрительно отправил к сестре в Новосибирск. Супруга не удивилась, хотя и расстроилась. Она давно понимала, что при таком характере муж рано или поздно нарвется на большие неприятности.

Танкер встретил капитана по-простому, без всяких блатных прибамбасов. Впустил в кабинет, обшитый деревом и увешанный охотничьими трофеями хозяина.

– Значит, так, такое дело. Ты мне поможешь. Капитан слегка кивнул, как бы говоря: ну конечно, о чем речь.

– Надо будет в вашей сауне, что в ельнике за городом, собрать всех, понял?

– Нет. Кого всех?

– Тимченку, прокурора, Шинкаря. И все сделать честь по чести. Девок, если нет своих, бери от меня.

– Девки есть. Но я там, в доме, не распоряжаюсь. Танкер немного раздул ноздри. Это он еще не сердился, а только показывал, что умеет это делать.

– Найди, как все сделать. Не думаю, что трудно. Поговоришь с Мефодьичем – хоть ласково, хоть так. Подкупи. А то обмани. Короче, не мое это дело. Чтобы завтра, в крайнем случае – послезавтра вся эта команда была за городом.

– Для чего?

Танкер даже удивился такому глупому вопросу.

– Для дела. Поговорить мне с ними надо. Серьезно. Со всеми вместе, понял?

– Понял, понял.

– Как только начнется заезд, дашь мне знать.

– Дам.

– Иди.

Сергей Янович выехал на встречу без Либавы. Это было обидно верному и удачливому помощнику, но легко объяснимо. И даже сам помощник мог догадаться, в чем причина внезапного хозяйского охлаждения к нему после целого ряда удачно выполненных заданий. В том-то и состояла причина – в нежелании олигарха попасть в слишком большую зависимость от одного из своих сотрудников. Толстяк вдруг оказался чрезвычайно оборотист в делах и незаметно сумел слишком плотно припасть к хозяйскому телу.