Фред Варгас - Когда выходит отшельник

– С чего бы девушке по фамилии Сеген становиться Руайе-Рамье?

– Луи, на Руайе можно наплевать! Но не на Рамье! Потому что она вышла из голубятни . Поищи в сети, там наверняка в связи с этим словом есть упоминание не только об отдельном строении, где выращивают этих птиц, но и о других помещениях, где они обитают.

Вейренк покопался в телефоне и сообщил:

– Ну да, голуби часто селятся на чердаках, под перекрытиями кровли. Итак, чердак. Они много лет, словно голуби, прожили на чердаке, только под замком.

– Потом была еще одна голубятня, настоящая, где она сама затворилась.

– Понятно.

– Все так.

– А теперь подумай об имени, которое она себе выбрала: Ирен. Оно ничего тебе не напоминает?

– Ну, во втором веке нашей эры жил святой Ириней, первый настоящий теолог.

– Найди что-нибудь попроще.

– Не могу сообразить.

– Подожди секунду.

Адамберг, быстрее обычного нажимая на кнопки, набрал чей-то номер, поставил телефон на громкую связь и стал ждать. Сигнал прозвучал несколько раз, но никто не ответил.

– Попробую еще раз. Он крепко спит.

– Кому ты звонишь? Ты знаешь, который час? Уже почти полночь.

– Мне плевать. Кому я звоню? Данглару.

На этот раз майор ответил хриплым голосом.

– Данглар, я вас разбудил?

– Да.

– Скажите мне, майор, как ученые называют пауков?

– Что?

– Какое научное название у пауков?

– Минуту, комиссар, я сяду. Погодите немного, сейчас. Все началось с древнегреческого мифа об Арахне, которую Афина превратила в паука. Дело в том, что дочь Зевса решила отомстить ткачихе, разгневанная тем, что…

– Нет, – перебил его Адамберг. – Скажите мне название.

– Ладно. К имени Арахны как раз и восходят употребляемые в науке латинские названия пауков: Araneae, Aranei .

– Продиктуйте по буквам.

– А-р-а-н-е-а-е. А-р-а-н-е-и…

– Они употребляются по сей день?

– Да.

– А есть истории про пауков, которые часто читают детям?

– Конечно, раньше, например, в школе проходили басню Лафонтена про паука и ласточку.

– Спасибо, Данглар, засыпайте снова, – сказал Адамберг и нажал на отбой. – А-ра-не-и, – повторил он, – пауки. Соседи по чердаку, где в отсутствие людей часто селятся голуби и где держали взаперти двух девочек. Пауки, которых жуки-вонючки подбрасывали своим жертвам, обитали вместе с ней в замурованной келье, с ними она в конце концов стала себя отождествлять, потому что они тоже были отшельниками, и составила себе имя, собрав его из букв их названия. И-р-е-н. Ирен Рамье, нимская узница, отшельница с луга Альбре, старшая сестра, Бернадетта Сеген.

– Старшая? Не та, которую насиловали десять вонючек из банды?

– Она не за себя убивала. Она убивала, чтобы освободить сестру.

По-прежнему часто дыша, Адамберг с облегчением откинулся на спинку стула. Вейренк несколько раз в задумчивости покивал головой.

– Ведь, в конце концов, в списке пузырьков газа были еще твои слова, – продолжал Адамберг, – “убивать больше некого”. Ты знаешь, что пузырьки сталкиваются друг с другом. Этот встретился с похожим на него, когда Ретанкур сказала, что убийца замочила десять мужиков, причем никто не смог ей помешать, и это бесит.

– Я помню.

– Потом пузырек налетел на одну фразу Ирен, когда я позвонил ей вскоре после этого, в то же утро, когда мы обыскали дом Торая. Я позвонил ей, чтобы узнать, не выходила ли Луиза той ночью из дому. Ты помнишь, я сказал тебе, что моя уверенность пошатнулась, что здесь что-то не так. Все правильно, Луи. Ирен уже знала, что укусов было два. А как же иначе? Ведь она сама это сделала. Она мне сообщила, что информация уже появилась на форумах, и это правда. Как и Ретанкур, она добавила, что убийца укокошил “их всех”, причем никто не знает как, и от этого зло берет. Я не прореагировал. Слишком я привык к ее болтовне, слишком ей доверял. Если кто-то меня и сумел обмануть, так это она, причем мастерски. Я ею восхищаюсь.

– Не прореагировал на что?

– Ты устал, но главное, ты тоже ей доверял, как и я. Ты тоже ее полюбил, как и я. Но скажи мне, Луи, откуда Ирен могла знать, что убийца завалил “их всех”? Я никогда не говорил ей, что в банде было девять человек плюс Клод Ландрие. Всего десять приговоренных. Откуда она могла узнать, что после того, как Торай и Ламбертен были укушены, больше некого стало убивать? Она должна была сказать: “Он укокошил еще двоих”, а не “укокошил их всех”.

– Да, примерно так. Ты разуверился в виновности Луизы.

– Именно в тот момент, сам того не понимая. Но только сегодня вечером, после того как пузырек газа – а это, Луи, был увесистый пузырек – взорвался, указав мне на Ирен, я вновь услышал фразу, которую она сказала мне по телефону, когда я сидел на земле в том дворе в Лединьяне. “Укокошил их всех”. Она пришла к финишу. Эти слова сами по себе уже служат доказательством ее вины. И они – ее единственный промах.