Дарья Кравец - Чародейка по обмену, или Приказы императора не обсуждаются

Погоня за моей рукой и сердцем началась два месяца назад после статьи в еженедельной газете. Анонимный служитель прессы подложил мне увесистую свинью, рассказав населению о некоторых особенностях чародеек. Мы, видите ли, неисчерпаемый источник счастья, а наш избранник пожизненно становится баловнем судьбы, везунчиком, ну, и тому подобное.

Я смотрела, как осыпается в камине пепел, бывший недавно внушительной стопкой посланий от соискателей моей руки, и думала о том, что с не меньшей радостью придала бы огню автора той статьи.

– Окажешь мне услугу? – спросил Гедеон. – Научи моего секретаря так же ловко разбираться с почтой.

Я прищурилась, глядя в смеющиеся глаза друга, так органично выглядевшие на серьёзном лице.

– В том, что тебя одолевают толпы поклонниц, я не сомневаюсь, но неужели ты довёл их своим безразличием до необходимости строчить письма?

Граф улыбнулся мне той улыбкой, которая сводила с ума те самые толпы. У меня к ней, вероятно, имелся стойкий иммунитет, поэтому я и бровью не повела, ожидая ответа.

– С любовными записками я как-нибудь справлюсь сам, – спокойно заявил Гедеон, блеснув голубыми глазами. – У меня другая беда. Управляющие словно сговорились, строчат письма ежедневно, да ещё и сваливают на мою бедную голову все свои обязанности. А ведь я плачу им именно за то, чтобы рутинные хлопоты не мешали моей молодой цветущей жизни.

Вырвавшись на свободу, мне пришлось сторониться общества знатных особ, ведь кто-нибудь из них мог узнать во мне княжну Агнелию. На вопросы графа о моём нежелании идти на контакт с аристократией приходилось заявлять, что я испытываю антипатию к высокородным бездельникам.

– Спасибо, что напомнил мне одну из причин, по которой я недолюбливаю аристократов, – слукавила я.

– Всех, кроме меня. Во мне ты души не чаешь, – Гедеон внёс коррективы в моё последнее замечание и придвинул к себе тиснёный золотом конверт из крайней стопки писем, которую я для себя пометила как «важная корреспонденция».

– Верно, но это не мешает мне видеть все твои недостатки.

– Но и они тебе нравятся, – заявил этот нахал и протянул мне конверт. – Взгляни! От императора.

Я поспешно выхватила из цепких пальцев Гедеона послание из императорского дворца с гербом и личной печатью монарха.

С тех пор как Велимир позволил мне покинуть дворец, прошло восемь месяцев. Моя свадьба с заморским герцогом три раза откладывалась по причинам, известным лишь ему и, возможно, Раулю Пятому. А месяц назад в императорский дворец пришло письмо на имя великой княжны Агнелии, коим досточтимый жених уведомлял о невозможности нашей с ним свадьбы. Герцог Гровер просил принять его извинения, пожелания обрести личное счастье с достойным человеком и, если судьба будет благосклонной ко мне, сделать свой выбор самостоятельно. Это письмо заставило меня с уважением взглянуть на портрет герцога, который по настоянию брата я была вынуждена взять с собой на волю. Не иначе как напоминание, что свобода моя не бесконечна.

Я ожидала, что теперь, когда моя помолвка расстроена, Велимир вернёт меня во дворец, чтобы подготовить для очередного гамбита в политической игре. Но нет. Венценосный брат лишь ещё раз инкогнито посетил мою квартирку в портовом городке Руян, что располагался на юге его обширных владений и больше для приличия справился о моих делах на службе в имперском магическом ведомстве. Он мог спокойно запросить все материалы по работе некой Вереи Ярис, что, несомненно, делал регулярно.

«Я рад, что ты счастлива здесь, Агнелия», – задумчиво проговорил император тогда и отбыл во дворец.

Я начала новую жизнь под девичьей фамилией своей гувернантки, благо она была в наших краях распространённой, и иметь фамилию Ярис было почти тем же, что не иметь никакой.

Руян стал идеальным местом для меня. Здесь было мало знати. Город в большинстве своём был населён трудягами порта, офицерами, моряками, купцами, мелкими чиновниками и ремесленниками. А ещё тут имелась арка портала, которая в случае резкой необходимости могла перенести меня в столицу.

Неужели настала пора прощаться с этим чудесным местом и своей пусть и иллюзорной свободой? Я мрачно смотрела на конверт с гербовой печатью, когда Гедеон снова заговорил:

– Значит, аристократов мы презираем, а с императором дружбу водим? Даже переписываемся…

– В отличие от большинства дворян, Его Величество занят делом, а не праздным существованием.