Сергей Зверев - Новые гладиаторы

Дед затягивается дымком из слегка изогнутой трубки с оковкой и орнаментом, потом отрицательно качает головой.

– Не. Мы оленей не продаем. Тоджинцы без них жить не могут.

– Так у тебя ж вон их сколько! А нам всего четыре надо.

– Олень не лошадь, паря, – вмешивается в разговор коренастый тувинец, сидящий рядом.

– На олене если далеко ехать, еще два заводных с собой брать надо. Тебя олешка понесет. Но вон их может не поднять. – Местный житель показывает на меня и Серегу. – Не всякий семьдесят-восемьдесят килограммов выдерживает. Таких сильных быков у нас всего десяток.

– А если напрокат? – интересуется Аристарх. – Пошлете с нами человека, он их потом домой приведет. А мы заплатим хорошо. И при оленях останетесь, и с деньгами.

Дед, который здесь, видимо, решает главные вопросы, неопределенно дергает головой.

– Я могу с вами пойти. – Каадар пребывает в благодушном настроении, хочет сделать приятное новым друзьям. – Дорогу я знаю, гонял с дедом туда оленей.

– Карта есть? – интересуется Серега.

– Зачем карта? По приметам гоняем. По ориентирам.

Общий разговор, как это обычно бывает с пьяными застольями, постепенно распадается на отдельные сегменты.

– Ихний президент вчера к нашему приезжал.

Судя по всему, между Крабом и старейшиной начался разговор за политику.

– А у вас что, телевизор есть?

– Нет, радио слушаем. Иногда чисто говорит, но в непогоду не ловит.

– Это хорошо, пусть приезжает, глядит и боится мировой революции.

– Сейчас они не боятся, – заявляет дед, приняв Лехину фразу всерьез. – При Союзе у нас большая ферма была, оленей государству сдавали. А потом капитализм, панты стали много рубить, олень болеть начал. А они – давай панты! За американские деньги продают. Меньше половины стада осталось. И то потому только, что мы семьей вовремя ферму себе забрали.

– Так вот взяли и забрали?

– Приватизировали, – с усилием проговаривает дед трудное слово. – Не до нас тогда было. А потом и вовсе. Кто сюда поедет? Вот с родственниками теперь эту ферму держим. Дело привычное. И отец мой, и дед всегда оленей разводили.

– Отобрать никто не пытался?

Дед светло улыбается глупому вопросу городского туриста и поясняет:

– Здесь места глухие, заблудиться легко. На машинах проехать можно, но только летом, в сухую погоду. А если кто и доедет, так нас три десятка родственников, и каждый стрелять умеет. Почти как я. Я ж в войну с Гитлером снайпером был.

– Ух ты! – В голосе Краба звучит непритворное восхищение. – А сколько же вам лет, дедушка?

– Восемьдесят уже было. Два года назад.

– Так, может, все-таки дадите оленей, в Хакасию добраться?

– Упрямый ты, – с легкой усмешкой отвечает старик. – Ты на олене ездить не сможешь. Этому с детства учатся. Олень не лошадь.

– Брыкается, что ли? Или бодается?

– Нет, олешка смирный. Только шкура у него не так туго натянута, как у коня. Туда-сюда болтается. Усидеть трудно.

– Да усидим, не переживай.

– Ладно, завтра посмотрим, – не хочет спорить дед.

Аристарх уже в отключке, спит за столом, положив голову на руки. Да и Рыжий выглядит немногим лучше. Мое желание упасть и отрубиться уже почти непреодолимо.

В избе вдруг становится тесно. Откуда-то еще прибывает народ, да какой-то странный. Местные их, судя по всему, знают, здороваются, улыбаются, что-то говорят, кивают на нас.

Я пытаюсь понять, что не так в новых гостях – а может, в хозяевах? – и вдруг вижу, что под шубами из оленя у них серые камуфляжные штаны, заправленные в высокие берцы. Точь-в-точь как на охранниках в Колизее. Неужели наши не видят?

Серега уже кемарит, свесив голову набок. Краб продолжает беседу с дедом-тувинцем. Но он сидит сейчас спиной к входу. Леха видел этих ребят лишь мельком, когда здоровался с ними. Надо действовать!

Я потихоньку поднимаюсь из-за стола и перемещаюсь к Лехе, чтобы предупредить его. Но в этот момент пьяный Каадар внезапно бьет меня пустой бутылкой по голове. Перед ударом он глумливо, торжествующе оскаливается, а взгляд у него на удивление трезвый.

Сил на то, чтобы парировать это внезапное нападение, у меня нет. Рука автоматически тянется на перехват, но скорости недостаточно. Бутылка из-под водяры, судя по зеленоватой этикетке, еще андроповского разлива, попадает мне прямо в висок. Я валюсь под стол с грохотом слона в посудной лавке.

– Что, козлы, добегались? – Черный башмак с отвратительным запахом резиновой подошвы легонько лягает меня в лоб.