Сергей Зверев - Новые гладиаторы

Да уж. Если это по нашу душу, то дело швах. Остается надеяться, что не найдут.

Вертолет делает большой круг, но заметить среди сосен четырех лыжников в неприметной одежде – дело заведомо малоперспективное. Недостроенная же иглу сверху вполне может смотреться как произведение снежной стихии. Геликоптер удаляется в сторону заходящего солнца. Красивая картинка, после которой в кинофильмах на закатном небе обычно вспыхивает слово «Конец». У нас же пока только начало.

– Подъем, господа мазурики! – подгоняет нас Леха. – Кончай курить, надо лапник рубить, пока крышу не заделали.

Через дыру в крыше мы устилаем топчан из прессованного снега еловыми ветками. Затем Краб, стоя внутри, принимает от нас последние снежные кирпичи и заделывает купол. Эскимосская национальная изба готова.

Жуткий дубак – это основная моя эмоция от ночевки в таком вот шалаше. Нет, конечно, в нем на пару-тройку градусов выше ноля, но это обстоятельство абсолютно не греет. Когда вылезаешь на улицу по нужде, разница в температурах внутри и снаружи очень чувствуется. После уличного мороза минут десять даже кажется, что внутри почти тепло. Однако затем вновь постепенно остываешь до состояния полного безразличия. Наверное, все дело в том, что эскимосы укрываются шкурами моржей и оленей, которых у нас нет.

Мы лежим на топчане на боку, прижавшись друг к другу – так теплее. Поворачиваемся все по команде. Спать в такой ситуации получается урывками.

– Рыжий, хорош ворочаться! – ворчит Аристарх, к которому жмется Серега. – А то не поход, а групповуха какая-то получается, да еще и голубая.

Рыжий ржет, потом обещает, что как только перевернемся на другой бок, он тоже разрешит Аристарху ворочаться.

– Разыгрались! – это уже Краб. – Вы лучше подумайте, куда нам деваться, когда к цивилизации выйдем.

– Тут все будет зависеть от того, в каком состоянии наши правоохранители найдут Сеню с товарищами. Коли сообщат по ящику, что упал в пропасть автобус с туристами и никто не выжил – шансы есть. А вот если объявят о побеге заключенных и проведении поисковой операции – почти нет.

– Ты, Серега, в корень зришь. Ладно, утро вечера мудренее. Может, удастся мужикам доехать до города и разбежаться. Хоть бы розыск не объявили.

– Кого искать-то? Кто ушел – точно не известно.

– Ну, про то, что наша группа отделилась, менты уже наверняка знают.

– Это да. Может, понадеются, что сами сдохнем?

– Одного из нас они точно знают – меня, – говорю я.

Эта малорадостная мысль создает небольшую паузу в ночной пикировке.

– А ведь и верно, – замечает Краб. – Ты, Гена, самое слабое наше звено. Так что завтра мы тебя съедим. В лучших уголовных традициях, как и положено при побеге. А пока отдыхай. Выспавшиеся мужики – они вкуснее.

– Меня тоже знают, – говорит Рыжий. – Я же мент, капитан уголовного розыска. В Колизей попал, когда расследовал пропажу одного нашего опера. Разрабатывали мы одну мутную точку автосервиса. В принципе, они при теперешнем развитом капитализме все довольно темные, но эта была рекордсменом. Нитки к ней тянулись с разбойных нападений на дальнобойщиков. Кореш мой, летеха, внедрился туда. Да так глубоко, что обратно уже и не вылез. Потом один стукачок слил мне информацию, что кореша на каком-то фургоне в лес вывезли. Нашел я тот фургон, гараж, в котором он стоит. Вырубили меня сзади. Очнулся в каземате, без корок и «макара». А ведь про эту контору, Колизей то есть, слухи у нас давно ходили. Думал, сказки. Мало ли чего люди брешут. А тут, видишь, сам в сказку попал.

– Так, может, ты, бывший мент, и поможешь нам легализоваться?

– Неизвестно, что они с моими корками натворили. Вполне могли кого-нибудь шлепнуть. Скорее всего, гасить нас будут жестко, особо не задумываясь. На всех уровнях. Уж больно история громкая. Оползень и восстание задачу им, конечно, облегчили. Но нашу ватагу отловят обязательно. Хорошо, если просто без вести пропадем. А то еще повесят на нас какое-нибудь грязное дело.

– Неужели никаких завязок нет?

– У мента они есть, пока он при должности и табельном оружии. Из обоймы выпал, и все твои завязки – это пара корешей, которые на земле работают. Да и те под неполным служебным соответствием ходят. А начальство тебя, несмотря на все твои прежние заслуги, легко сдаст, чтобы свой зад прикрыть. Знаешь, как у нас говорили? Лучший сотрудник для начальства – это муравьед с барабаном на шее. Барабан – чтобы на товарищей стучать, а муравьед – чтобы начальство в самую задницу целовать.