Игорь Шинкаренко - Мистерия в парижском омнибусе

—

Ничего не бойся, моё дорогое дитя. Я не доверю твоей тайны скромности этого пьяницы Верро, но у меня есть ещё один или два вопроса которые я хотел бы тебе задать. Посмотрим! Сегодня у нас понедельник… следовательно, прошло пять дней со времени исчезновения, которое тебя так беспокоит. Как ты думаешь, что случилось с… этой персоной? Несчастный случай?

—

Увы! Это возможно, ведь Париж столь опасен, и главным образом, по вечерам. Я придумываю и представляю себе самые ужасные вещи… ведь она могла быть раздавлена каретой или убита бандитами… уже не раз я думала о том, чтобы сходить в Морг… но я не осмелилась… боюсь её там найти.

—

Вот как! В Морг! Это место мне хорошо известно! — закричал Верро, который набивал свою трубку в углу мастерской.

—

Молчи ты там! — прикрикнул на него в ответ Амьен.

—

А я с тобой и не разговариваю. Это я сам себе сказал. Монолог… Ты же мне не запретил это делать… Тогда, какие могут быть претензии?

—

Я тебе запрещаю все. Переваривай спокойно свой абсент, который до сих пор бродит в твоём теле, и оставь нас в покое.

И Поль сказал тихо Пие:

—

Послушай, малышка. Я тебе обещаю сделать все возможное, что необходимо, чтобы её найти. В нашей стране… не то что в твоих горах… невозможно исчезнуть, не оставив следов. Будет достаточно лишь сигнализировать о факте её пропажи префекту полиции, и они организуют её поиски… и найдут её, я тебе за это отвечаю. Иностранец, который прибывает в нашу страну, должен арендовать квартиру или гостиницу, хозяева которых обязаны спрашивать имена своих арендаторов и записывать их в регистр жильцов, который инспекторы полиции имеют право просматривать, когда им заблагорассудится.

—

Её зовут Бьянка, — прошептала девушка.

—

Это её имя, а фамилия?

—

Такая же, как и у меня.

—

Да, я совсем забыл, что у вас фамилия вашей матери. Ты мне раньше называла, но я забыл… Напомни мне её, пожалуйста.

—

Романо, — ответила Пия.

—

Она говорила тихо, но у Верро был тонкий слух.

—

Романо! — вдруг вскричал он. — Вас интересуют данные о персоне, которую зовут Романо! Я могу дать вам справку.

—

Ты опять вмешиваешься? — Закричал ему Амьен. — Я же тебе уже сказал, чтобы ты оставил нас в покое.

—

Хорошо! Я помолчу, — пробормотал Верро. — Но ты ошибаешься, не давая мне сказать ни слова, ведь я мог бы тебе рассказать много интересных вещей.

—

О чем?

—

О персоне, имя которой Пия назвала только что.

—

Ты нас подслушивал! Ты за нами шпионишь! Господи, как же я был глуп, когда сдался на твои уговоры и впустил тебя сюда. И поверь мне, ты доставишь мне большое удовольствие, если выйдешь из моей мастерской той же дорогой, какой и зашёл сюда.

—

Ты не прав, я не подслушивал, и доказательством тому то, что я не услышал слова ни слова из того, что ты сказал малышке. Но она сама повысила голос в конце вашего коллоквиума, а я как-то не забыл помыть уши сегодня с утра, так что невольно в них влетело имя, которое мне прекрасно известно.

—

Откуда ты его знаешь?

—

А тебе не все равно? У меня есть секрет… представь себе, что у меня, как и у тебя, тоже могут быть свои секреты, которые я храню от чужих ушей… Забудь этот разговор, мой дорогой друг. Я не нарушу больше мирное течение вашей беседы. Буду нем, как рыба. Пусть у меня язык отсохнет, если я произнесу ещё хоть одно слово.

—

Хватит паясничать, я хочу знать, что тебе известно об этой персоне по фамилии Романо.

—

Этой Романо. Вот как! Значит ли это, что она женщина?

—

Не изображай невинность и познания во французской грамматике. Что ты знаешь о ней?

—

Совсем ничего.

—

Ты лжёшь. Ты сказал только что, что мог бы сообщить мне новости о ней.

—

Это вполне возможно. Но я их храню для себя.

—

Пия взволнованно и с большим вниманием слушала эти вопросы и ответы. Она не осмеливалась принять участие в этом диалоге, но внимательно смотрела на Амьена, пытаясь прочитать в его глазах то, о чем он думал после слов, брошенных этим сумасшедшим Верро.

—

Послушай! — серьёзным тоном сказал художник маляру, считавшему себя художником, — я тебя поддерживал до сих пор во всех твоих начинаниях, но сейчас я тебе категорически заявляю, что если ты немедленно не объяснишься со мной, я попрошу тебя убраться из моего дома, и больше ты меня в этой жизни никогда не увидишь.

—

Ты это серьёзно?

—

Очень серьёзно. Даю тебе слово чести.