Игорь Шинкаренко - Мистерия в парижском омнибусе

—

Она спела в нескольких больших городах Италии. Прошлой осенью она была в Милане и пела в Ла Скала.

—

Как примадонна?

—

Нет, в хоре.

—

Дьявол! Тогда, должно быть, она не стала миллионершей. Но как ты обо всем этом узнала, ведь ты уехала из Субиако?

—

Мне написали оттуда, что наша мать умерла… там знали, что старый Лоренцо меня увёз в Париж. У нас ведь там каждая собака знает Лоренцо, и знают, где он живёт. А шесть недель тому назад я получила письмо от моей сестры, адресованное на мой адрес на улицу де Фос-Сент-Бернар. Впервые в моей жизни мне кто-то написал письмо.

—

Но, надеюсь, оно не будет последним. И ты ответила твоей сестре, я думаю?

—

Да, один раз, а затем пришло второе письмо от неё, в котором она сообщала, что собирается приехать в Париж.

—

Ах! Ба! И она приехала?

—

Да, месяц тому назад.

—

Как, малышка… и ты это скрыла от меня?

—

Моя сестра мне строжайше запретила говорить о ней. Она хотела, чтобы никто не знал, что она появилась в Париже.

—

Но ты то с ней свиделась, я надеюсь?

—

Именно потому, что я больше её не вижу, я и плачу, — воскликнула Пия, вновь разражаясь слезами.

—

Как! Что значит… ты её больше не видишь? — воскликнул Амьен. — Уж не поссорились ли Вы?

—

Поссорились! О! Нет, — вздохнула итальянка. — Мы нежно любим друг друга, как только могут любить две сестры, которые остались совсем одни в этом мире.

—

Итак… тогда почему вы перестали встречаться?

—

Потому что она больше не пришла ко мне.

—

Кто тогда тебе мешал пойти к ней?

—

Я никогда не знала, где она живёт.

—

Ни чего себе! Ах! Это сильно! Что! Твоя сестра приехала в Париж для того, чтобы разыскать тебя… и не сообщила свой адрес! И потом, было бы естественно, как мне кажется, чтобы она жила вместе с тобой.

—

Нет… дом отца Лоренсо ей не подходил… Меня там уважают … хотя бы потому, что я ещё ребёнок… но моей сестре восемнадцать лет, и она очень красива.

—

Ты думаешь, что ты некрасивая?… Ладно, речь не об этом. Я понимаю, по крайней мере, что она имела право не захотеть найти пристанище в этом караван-сарае на улице де Фос-Сент-Бернар. Но это не причина не сообщить тебе, где она поселилась.

—

У нее была причина не делать этого… причина, о которой она мне не сказала, а я не настаивала. Я только знаю, что она не хотела никого видеть и ни с кем не встречаться.

—

Но с тобой-то она виделась?…

—

Да, каждый вечер.

—

Почему вечером?

—

Потому что она знала, что днём я ходила позировать к вам.

—

О! Ты рассказала сестре обо мне?

—

Да! Я ей очень часто рассказывала о вас.

—

А она, о чем она рассказывала тебе?

—

О нашей матери, нашем детстве, нашей родине…

—

И она тосковала по вашей родине, по Субиако?

—

Да… она мне говорила, что её самое горячее желание состоит в том, чтобы жить там вместе со мной.

—

Значит, твоя сестра была готова отказаться от театра?

—

Без сожаления. Профессия певицы ей не нравилась.

—

А ты… ты тоже хочешь отказаться от профессии натурщицы?

—

Я не знаю, — прошептала девушка, опуская глаза.

—

Тебе все равно рано или поздно придётся отказаться от этого занятия. Ты не можешь провести всю свою жизнь в мастерских художников… Ты выйдешь замуж и бросишь эту работу.

—

Я не хочу замуж, — громко выдохнула Пия.

—

Хорошо… не хочешь… так не хочешь! Но уверен… ты изменишь своё мнение. Давайте возвратимся к твоей сестре. Она должна была по крайней мере тебя сказать, почему и зачем она приехала в Париж. Ведь не для того же, чтобы завоевать Парижскую сцену… я предполагаю, что она не собиралась получить ангажемент в театре.

—

О! Нет.

—

Зачем, тогда?

—

Она меня заставила поклясться, что я никому не скажу об этом.

—

Черт! Неужели ли это такая большая тайна? И она тебя запретила открыть её и конкретно мне?

—

Сестра не говорила конкретно о вас. Ведь она не предполагала, что вы мне позволите говорить во время сеанса.

—

Она не знала также, что я — твой друг. Если бы ей это было известно, то твоя сестра непременно бы сделала исключение для меня. Она не хотела, чтобы отец Лоренцо узнал что-либо о её делах. Я понимаю это. Но я не Лоренцо, я даже не итальянец… и я уверен, что она бы сочла меня достойным выслушать её признания. Ты должна была привести свою сестру ко мне.

—

Я не осмелилась.

—

Хорошо! Но теперь, когда ты беспокоишься о сестре и не знаешь, что с ней произошло, ты вполне могла бы мне рассказать о том, зачем она приехала во Францию и что собиралась здесь делать. Это бы мне помогло, возможно, её разыскать.