Игорь Шинкаренко - Мистерия в парижском омнибусе

—

Добрый день, товарищи! Привет, отец Пуавро! — произнёс зычный голос, который немедля разбудил хозяина учреждения и даже заставил поднять голову аптекаря, погруженного в чтение газеты.

—

Фурнье! — воскликнул Верро. — Наконец-то, вот и вы! Разве это не счастье. Вот уже три дня я о вас расспрашиваю всех и вся… и не могу разыскать.

—

Держу пари, что это для того, чтобы предложить мне рюмку отменного коньяка, — смеясь, воскликнул Фурнье, изливаясь прекрасным настроением.

—

Конечно… и потом ещё одну. Ах, что с вами случилось? Вы были больны?

—

Я… болен! Никогда! Посмотрите на меня, на этот торс! Разве я похож на призывника, освобождённого от армии по причине слабой конституции?

—

Нет, черт возьми! Но иногда мы совершенно напрасно стараемся казаться крепкими и сильными, хотя не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понимать, что невозможно скрыться от недомогания. Я сам часто страдаю от похмелья. И когда я увидел, что игнорируете мою кампанию три дня подряд, я стал беспокоиться. Если бы я знал ваш адрес, я конечно навестил бы вас, чтобы узнать, не случилось ли чего-нибудь с вами.

—

О! В этом не было никакой необходимости. Меня не было дома в эти дни! Я отправился в путешествие во вторник вечером, и я возвратился только этим утром.

—

Это объясняет все. Вы уезжали далеко?

—

Нет, я был всего лишь в пятнадцати льё от Парижа ради маленького наследства, которое неожиданно только что свалилось мне на голову.

—

Это лучше, чем черепица с крыши или булыжник с мостовой… мои комплименты… это то… тот самый случай, который меня никогда не настигнет.

—

Ба! Кто его знает? Но, раз уж так случилось, именно я угощаю этим утром. Отец Пуавро, графинчик и стаканы!.. Вы согласны на коньяк постарее?… Смотри-ка!.. Он догадался, чего я хочу, старый шельмец… и уже приготовил пару бутылочек коньяку… и даже поставил поднос на стол рядом с уважаемым месье Морелем. Это для того, как я могу без труда догадаться, чтобы я пригласил этого доброго старика за наш столик! Я не против ещё одного страждущего выпить. Сегодня для меня хороший коньяк всего лишь пустяк.

—

Черт возьми! Если бы я получил наследство, я бы приглашал к столу всех прохожих на бульваре. Но, признаюсь, я не стремлюсь пить коньяк по соседству с отцом Морелем.

—

Почему это? Чем вам не угодил бедный старичок?

—

О! Абсолютно ничем. Только у меня для вас есть одна история, которую мне хотелось уже не один день вам рассказать… и попросить консультацию для меня… и только для меня одного.

—

Хорошо, я не против… и не волнуйтесь насчёт месье Мореля, он нас не услышит… потому что глух, как горшок.

—

Это правда. Я об этом даже не подумал. Говоря тихо, я могу не опасаться, что он услышит хоть одно слово. Так что мы вполне можем присесть возле этого аптекаря.

—

Ах… эти интимные признания! Тайны! Секреты… о чем, например! Вы что-то замышляете против правительства? Черт возьми! Со мной это не пройдёт.

—

Ну, нет! Я это прекрасно понимаю, — сказал Верро, — который принял эту шутливую речь Фурнье за признание в работе на государство. — Я понимаю, что вы не можете вмешиваться в такие дела. Но об этом нет и речи, разговор пойдёт о частном деле.

—

Частном! Тогда меня это устраивает. Объясните мне всё… со всеми подробностями, но вначале давайте чокнемся, — сказал Фурнье, который наполнил только что три стакана напитком, заставившем непроизвольно вздрогнуть ноздри Верро, и занял место бок о бок с месье Морелем. За ваше здоровье, папаша, — продолжил он, ударив по плечу своего соседа.

—

Неплохо, а вы? — ответил старик с ошеломлённым выражением лица.

—

Он полагает, что я у него спросил, как он себя чувствует, — усмехнулся Фурнье. — совсем оглох старик! Давайте оставим его в покое и расскажите мне вашу историю. А если аптекарь не будет пить с нами, мы высушим этот графинчик на двоих.

И Верро, облокотившись на стол, немедленно приступил к изложению темы. Он начал рассказ о поездке в омнибусе с самого начала, со станции омнибусов, и не опуская ни одной детали. Все было в этом повествовании… и эпизод с переуступкой места в салоне, и остальные подробности вплоть до трагедии по прибытии. Он описал в ярких красках три персонажа этой драмы, обоих сообщников и их жертву, и немую сцену, которая произошла при спуске с Нового моста, и оцепенение служащих транспортной компании, когда констатировали, что пассажирка умерла во время пути.