Илья Риф - Великий комбинатор возвращается!

Отец, по случаю Рождества Христова, прибыл с визитом к сыну, и была надежда, что он заберет его в Лондон на двухнедельные рождественские каникулы. Но отец рисковать не стал и, совершив с сыном прогулку по плацу, и наказав корпусному начальству не давать Сэмюэлю спуску, сел в экипаж и убыл в Лондон сам.

На Рождественские каникулы воспитанники и корпусные офицеры разъехались по домам, в Корпусе остались всего несколько дежурных офицеров и немногочисленная охрана, – это был благоприятный момент для побега и Сэм решил действовать.

Ежедневно, к шести часам вечера, из ближайшей деревни приезжало несколько больших, запряженных ломовыми лошадьми, крестьянских телег с провизией. Телеги заезжали на территорию Корпуса через главные ворота, которые охранялись двумя, вооруженными винтовками и саблями солдатами, разгружали провизию на продовольственном складе и, загрузившись пустыми бочками и ящиками, уезжали.

Сэм, который из кадетов остался в Корпусе один, целыми днями болтался по плацу, упражняясь на спортивных снарядах и обдумывая план побега. Во время учебного периода, воспитанники все время были в поле зрения офицеров и капралов, что не давало Сэму возможности тщательно изучить обстановку возле каменной ограды и въездных ворот; на каникулах территориия Корпуса оставалась безнадзорной. Внимательно наблюдая за телегами, привозившими продовольствие в Корпус, Сэм заметил такую особенность: при выезде с территории часовые осматривали повозки только сверху, проверяли пустые бочки и ящики, ворошили штыками сено, – это навело его на мысль совершить побег, прицепившись к днищу телеги.

Сем решил не мешкать и испробовать свой план немедленно, – он спрятался в кустах неподалеку продовольственного склада и стал ждать; было темно и холодно, моросил дождь. Наконец, заслышался скрип колес и к складу подъехали две телеги, груженные бочками и ящиками. Крестьяне принялись снимать бочки с повозолк и закатывать их во внутрь склада. Улучшив момент, когда возле телег никого не осталось, Сэм нырнул под передню и, зацепившись за днище руками и ногами, затаился. Вскоре крестьяне завершили свои дела и поехали в обратный путь; возле ворот телеги остановились, часовые солдаты начали осмотр. Беглец, ни жив-ни мертв от страха, висел под телегой и молил бога, чтобы все обошлось. Толи бог помог ему, толи солдаты спешили поскорее вернуться в теплую дежурку и заняться игрой в карты, но после невнимательного осмотра, ворота отворились и телеги выехали за пределы Корпуса.

– Вот она, свобода! – ликовал Сэмюэль.

Но свобода к беглецу была довольно неприветлива: начался проливной дождь, и большие, кованные железом колеса телеги, с грохотом проваливаясь в дорожные колдобины, обдавали Сэма холодной глинистой жижей; наконец, телеги въехали в деревню и остановились у таверны.

Надо сказать, что военный Корпус, в котором учился Сэм, находился в нескольких милях от моря, а деревня, из которой возили провизию военным, была приморской, а в нескольких милях от этой деревни находился небольшой портовый город, на рейде которого стояли корабли из многих стран мира.

Оглядевшись, Сэм увидел, что он находится на краю деревни во дворе большой каменной таверны. Шел проливной дождь, он промок до последней нитки и его колотил холодный озноб. Из приоткрытых дверей таверны слышалась музыка, доносился гам веселящейся публики.

– Погреться бы сейчас у камина и выпить кружку горячего вина! – подумал Сэм, выбрался из-под телеги и направился к дверям таверны, но одумался и остановился. – Нет, этого делать нельзя, –в таверне могут находиться капралы и солдаты из Корпуса, которые находятся в увольнении. Он не раз слышал, как возвратившиеся из увольнения капралы обсуждали свои похождения в сельской таверне, где всегда можно был хорошо напиться и воспользоваться услугами портовых девиц.

Сэм с сожалением посмотрел на манящие двери таверны и быстро зашагал по раскисшей глинистой дороге, все дальше и дальше удаляясь от ненавистного Пехотного Корпуса. Дорога здесь была одна и вела она мимо деревни прямо к порту. Как слышал Сэм, от деревни до порта было около семи миль; было холодно, дождь хлестал в лицо беглеца, но он упорно шел вперед и, наконец, его старания увенчались успехом. За пригорком, на который он взобрался из последних сил, перед ним открылась панорама порта, вернее, он увидел огни портовых построек и стояночные фонари кораблей, томящихся у пирсов и на рейде, – это зрелище взбодрило уставшего путника, он быстро сбежал с пригорка на припортовую площадь и, не мешкая, направился к ближайшей харчевне. Когда он вошел в таверну, яркий свет светильников ослепил его глаза, он зажмурился и потерял способность различать окружающие предметы; но он ощущал, как приятное тепло отогревает его озябшее тело, а аромат крепкого табака и спиртных напитков туманит голову. Когда Сэм открыл глаза, то увидел, что таверна заполнена людьми до отказа, в воздухе висела плотная пелена табачного дыма, в середине зала, свободного от столов, танцевали матросы и накрашенные девицы, а в дальнем углу заведения, на приподнятой над полом сцене играл на ударных инструментах оркестр из трех человек.