Илья Риф - Великий комбинатор возвращается!

– Да поможет вам Бог! – торжественно произнес он. – Молитесь, дети мои, и небо поможет вам!

К Бендеру подошел дьяк Федор и трижды прекрестил его.

– А вы, святой отец, – сказал Остап, – берегите вновь обретенную святую веру и больше не испытывайте божьего терпения, пускаясь в сомнительные предприятия.

– Аминь! – ответил отец Федор.

Наконец, прощание окончилось, Бендер и боцман заняли свои места на плоту, – они взялись за весла и налегли на них; плот медленно отчалил от берега. До скал плыли в сопровождении многочисленных пирог с островитянами; возле скал все пироги, кроме губернаторской, повернули назад. Коробов первым вошел в пролив, а за ним двинулся плот; пролив прошли благополучно и вышли в открытый океан. Здесь губернатор пришвартовал свою лодку к плоту и подозвал к себе путешественников.

– Господа, вы отправляетесь в другой мир, мир, из которого когда-то пришел на наш остров мой отец. Перед смертью он завещал мне хранить тайну нашей жизни на острове Спасения. Вы благородные люди, господа, – сказал он. – Прошу дать честное слово, что никто и никогда не узнает о нашем острове.

Губернатор вопросительно смотрел на недавних гостей.

Бендер серьезно посмотрел на Коробова и сказал:

– Я понимаю опасения за спокойствие и безопасность Вашей маленькой Отчизны, даю Вам честное благородное слово, и обещаю до конца дней своих хранить тайну острова Спасения!

Боцман Антоныч слово в слово повторил данную Остапом клятву.

– Спасибо, господа! – ответил путешественникам губернатор и перекрестил их. – С Богом!

Пирога отчалила от плота и скрылась в скалах.

Свежий южный ветер вдохнул жизнь в обвисшие паруса, плот, набирая скорость, двинулся на Север, к большим караванным морским путям. Впереди, облокотившись на бревенчатый борт, стоял Остап Бендер и тревожно вглядывался в океанскую даль. А ветер все крепчал и, надувая паруса, уносил путешественников навстречу новым приключениям.

Пирога губернатора острова Спасения вошла в пролив между скалами и скрылась из виду. Остап Бендер смотрел на удаляющуюся каменную гряду, за которой находился удивительный мир, объединивший столь разных людей в уникальное миниатюрное общество равноправия, труда и справедливости. На этом тропическом крохотном островке, затерянном в мировом океане, сохранился осколок некогда великой Российской Империи, и люди, сохранившие веру в свои идеалы, были достойны всяческого уважения.

– На этом острове, – думал Остап, – остается частица и моей жизни, – два месяца, проведенные среди этих чистосердечных людей, навсегда оставили след в моем серце; здесь остались и мои незабвенные спутники по волнам жизни. Неоднозначные события объединяли меня с этими, по-своему необыкновенными людьми: взять Воробьянинова Ипполита Матвеевича, Кису, – личность одиозная, поистине, осколок старого мира, причем не лучшая его часть, но почему-то прикипело сердце е этому вздорному старику, который совершенно неожиданно нашел себя в этом «затерянном мире», и покой, кажется, поселились в его ожесточенном, затравленном сердце. А как сложиться на острове твоя судьба, ветреный сын лейтенанта Шмидта Шура Балаганов? Умиротвориться ли твоя беспокойная натура возле неожиданной избранницы? А что будет дальше со святым отцом Федором Востриковым? Вернулась ли его душа в лоно православной церкви. Кто знает!?

Так думал Остап Бендер, стоя у рулевого весла, – южный ветер наполнял паруса живой силой и плот быстро двигался на Север, к большим караванным морским путям.

Боцман Сухомлин, приложив к глазам морской тридцатикратный бинокль, всматривался в океан. Но океанская гладь до самой линии горизонта была абсолютно чистой, да и взяться здесь судам было неоткуда: до караванных путей ходу на плоту было минимум недели две, да то, при условии, что будет попутный ветер и шторм не собьет плот с намеченного курса. Разве что, могло появиться в этих водах туристическое судно, или научно-исследовательский корабль, – и это было бы большой удачей для двух путешественников, пустившихся в столь опасное путешествие на плоту по норовистым и непредсказуемым водам Атлантики.

Так проходили день за днем…

Путешественники двигались вперед, а Атлантический океан способствовал им в этом: ветер дул в нужном направлении, небольшие волны плавно качали плот и катили его навстречу цивилизации. Еще при постройке плота на острове Спасения, боцман соорудил под навесом очаг для приготовления пищи, использовав для этой цели два больших чугунных котла, оставшихся с потерпевшего крушение бразильского судна. Причем, один котел служил собственно очагом, – в нем разводился огонь; другой был подвешен над очагом и в нем готовилась пища. Кроме того, губернатор гостеприимного острова снабдил путешественников нехитрыми рыболовными снастями – это были тонкие, но крепкие длинные шнуры с крупными рыболовными крючками. В первый же день путешествия боцман решил испытать рыболовную снасть: он закрепил шнур на заднем борту плота, нацепил на крючок кусок вяленого мяса и забросил приманку в воду; поклевка ждать долго не заставила, – минут через десять шнур резко дернулся, натянулся и заметался из стороны в сторону. Затем, метрах в тридцати от плота из воды показалась крупная, не менее метра в длину, рыбина и, делая свечу, взлетела в воздух, – это была молодая акула. Надев брезентовые перчатки, боцман взялся за натянутый шнур и принялся осторожно подтягивать акулу к плоту; он понемногу подтягивал шнур, затем опять попускал его, затем снова подтягивал, – это он морил рыбину, таким образом обессиливая ее. Силы постепенно оставляли акулу и она, измотанная борьбой, прекращала сопротивление. Наконец, рыбак подтянул добычу к борту плота и, поддев за жабры кованым крючком, перебросил акулу на дно плота. Боцман умело разделал акулу, порубил тушку на небольшие куски, нанизал их на железные пруты и запек над открытым огнем очага. Из акулы получилось очень вкусное рыбное блюдо, которым путешественники с большим удовольствием поужинали. Вокруг было бесконечное водное пространство, и, сколько ни вглядывался Бендер в далекий горизонт, кроме бесконечного океана он не видел ничего.