Илья Риф - Великий комбинатор возвращается!

– Господа, прошу встать! – сказал Коробов, обращяясь к классу. – Теперь у вас новый смотритель школы и учитель, – зовут его Ипполит Матвеевич. Прошу во всем его слушаться! Не буду вам мешать, Ипполит Матвеевич! – губернатор вышел из класса и прикрыл за собой дверь.

Ночью боцман с помощью навигационных приборов, снятых еще с бразильского сухогруза, определял координаты острова Спасения; Бендер находился рядом с ним и ждал результатов. Небо над островом было безоблачным и звездным; Сухомлин сверял показания секстанта с положением звезд, изучал асторономическую карту и карту Атлантического океана. Поколдовав около часа над приборами и картами, он обозначил карандашем на карте океана жирную точку, подозвал Бендера и сказал:

– Мы здесь, Остап Ибрагимович, а вот здесь – караванные пути торговых судов, – боцман обозначил линию на карте, – между островом Спасения и караванными путями не менее трехсот морских миль. – Далеко нас шторм занес!

Надо спешить, пока на Атлантике лето и относительное затишье. Сейчас еще можно добраться до судоходных районов океана, а начиная с октября, на плоту это будет сделать невозможно.

– Выслушав боцмана, Остап сказал: – С завтрашнего дня, Алексей Антонович, приступаем к строительству плота; работаем полный световой день, – берите руководство работами в свои руки.

– Да, нельзя терять ни часа! – ответил боцман. – Плот должен быть устойчивый, из трех настилов, с высокими бортами, парусом и рулевым управлением. Материалы и инструменты, слава Богу, есть. Так что, завтра с рассветом и приступаем…

На следующий день, с первыми лучами солнца, Бендер, боцман и Шура Балаганов приступили к работе. На песчаном пляже, в первую очередь, установили стапеля, – направляющие бревна с уклоном в сторону лагуны, по которым готовый плот спустят на воду.

Перед началом работ боцман и Остап, в сопровождении губернатора Коробова на легкой лодке-пироге обследовали проходы между окружающими остров скалами и определили максимальную ширину будущего плота, необходимую для его выхода из лагуны в открытый океан. Ширина самого большого пролива доходила до семи метров, правда, проход был извилистым и криволинейным; поэтому, для свободного прохода по извилистым участкам, установили ширину плота четыре метра, а длину – восемь.

Первоначально, боцман отбирал бревна одной толщины, размечал длины, а Бендер с Балагановым, вооружившись пило-двухручкой, пилили бревна по нужным размерам. Затем бревна очищали от коры, а боцман тесал бревна с двух сторон, – этого важного процесса он не доверял никому.

– От того, как будут отесаны бревна, – говорил он, – будет зависить герметичность днища плота.

Работали путешественники от зари до зари, с небольшими перерывами на обед и ужин. По просьбе Бендера, пищу доставляли прямо к стапелям. Поздно вечером, когда на остров опускалась темная южная ночь, уставшие работники отправлялись в свои избы и засыпали мертвым сном, а с первыми лучами солнца вставали и снова приступали к работе. Вот только Шура Балаганов в избу вечером не шел, а причесав пятерней рыжие кудри, оставался сидеть на пляже.

– Вот посижу немного на песочке, морем полюбуюсь, – говорил он и смущенно отводил глаза в сторону.

– Только не долго! – отвечал ему Бендер. – Завтра на работу, и вам, Шура, понадобятся свежие силы.

Остап быстро засыпал после работы, утром просыпался, будил Балаганова и они отправлялись на свою судоверфь. Как-то под утро Бендер проснулся и подошел к открытому окну. Рассвет еще не начался, но уже серело, – это солнце неслышно подбиралось к горизонту, готовясь плеснуть золотыми лучами в мир божий. Остап сладко потянувшись, осмотрелся, – койка Балаганова была пуста. Вчера после работы бортмеханик остался на пляже.

Бендер забеспокоился: – не приключилось бы чего-нибудь с бортмехаником глухой ночью! – и отправился на поиски.

Миновав пальмовую рощу, Бендер вышел на пляж; было безветренно и тихо. По кромке воды и песка прогуливались белые чайки, что-то выискивая в прибрежной пене. Остап направился к стапелям, на которых уже был собран первый настил будущего плота, и увидел сидящего на бревне Балаганова. Балаганов был не один: рядом с ним, склонив голову ему на плечо, сидела светловолосая девушка. Присмотревшись, Бендер узнал в этой девушке Катерину Конохову, семнадцатилетнюю дочь покойного унтер офицера Сидора Федоровича Конохова, – эта девушка несколько раз приносила еду работникам. Еще тогда Остап заметил, что Шура бросает на девушку восхищенные взгляды, но значения этому не придал. А Катерина действительна была хороша: высокая, статная, с длинной пшеничной косой, красными румянцами на щеках, и голубыми, как омывающая остров лагуна, глазами.