Илья Риф - Великий комбинатор возвращается!

Утром Бендер и боцман рассказали губернатору о своих планах…

Губернатор явно расстрился, узнав о решении русских людей покинуть остров Спасения, но уговаривать их не стал, – он выдал путешественникам топоры и пилы, гвозди, канаты, тросы, брезент, и выделил в помощь четверых молодых и крепких юношей, которые сразу начали таскать на песчаный пляж кедровые бревна, заскладированные восемнадцать лет тому назад в тени пальм. Боцман Антоныч отлично знал плотницкое дело и постройка плота для него было делом не новым: однажды, много лет тому назад, он попадал в подобную переделку в Индийском океане, ему приходилось сооружать плот и выбираться на нем с необитаемого острова на материк.

Дело спорилось…

Воробьянинова и святого отца Федора к постройке плота привлекать не стали.

А на отца Федора, после посещения островной церкви, нашло просветление, – на следующий день он отправился на исповедь к отцу Якову; после исповеди отец Яков и отец Федор продолжили беседу о Святом Писании и Библии. Отец Федор в свое время окончил духовную семинарию, хорошо знал историю христианства и православной веры, а Библию знал наизусть. На затерянном в Атлантическом океане острове, в храме Святого Николая беглый священник отец Федор наконец нашел успокоение, и все дни проводил в чтении Библии и духовных беседах с отцом Яковом.

Гуляя без дела по острову, Ипполит Матвевич случайно подошел к большой избе с открытыми окнами и, заглянув в одно из окон, увидел детей, сидящих за деревянными партами. Дети, склонив головы над партами, что-то писали на листах бумаги гусиными перьями, то и дело макая их в круглые желтые сосуды, видимо, чернильницы. Спиной к ученикам стоял губернатор и что-то писал мелом на черной классной доске. Присмотревшись, Воробьянинов увидел, что пишет губернатор криво и косо, и что почерк у него отвратительный. Ипполит Матвеевич обладал почерком идеально каллиграфическим, и поэтому сильно возмутился увиденным им форменным безобразием. Он решил дождаться перемены и высказать свои замечания незадачливому учителю. Вскоре зазвенел колокол и дети, оставив перья на партах, с веселыми криками выбежали на улицу. Низко склонив голову, чтобы не удариться о дверную коробку, Воробьянинов вошел в класс и подошел к губернатору, который что-то старательно выводил на доске.

– Добрый день, уважаемый губернатор! – сказал предводитель и слегка прикоснулся рукой к смуглому плечу юноши.

Губернатор быстро повернулся.

– А, это вы! – произнес он. – Как устроились?

Воробьянинов посмотрел на доску.

– Никакой каллиграфии! С таким почерком и детей учить! – он показал рукой на доску. – Что это?

– Урок каллиграфии, – смущенно ответил Григорий Коробов. – Вот, детей писать учу, – Григорий засмущался еще больше.

– И вот это вы называете каллиграфией? – возмущению Ипполита Матвеевича не было предела.

Он нашел тряпку и начисто вытер классную доску, затем забрал из рук губернатора мел и начал выводить на доске буквы и слова. Строчки получались красивыми и ровными, буква в букву, слово в слово, – в общем, идеальная каллиграфия.

– Вот так надо писать! – сказал гордо Воробьянинов и вернул мел смущенному Коробову.

– Понимаете, почерк у меня плохой, – как ни бьюсь – ничего не получается. А учить детей больше некому, – прежний учитель Семен Ильич скончался два года назад. – оправдывался губернатор.

Вдруг губернатор отошел от гостя шага на два назад, внимательно на него посмотрел и сказал:

– А как вы отнесетесь к тому, если я вам предложу стать смотрителем школы, уважаемый Ипполит Матвеевич?

Давно предводитель не чувствовал себя так спокойно и безмятежно, как на этом, затерянном в океанских просторах маленьком острове, заселенном приветливыми и добрыми православными людьми. Сегодня утром он без всякого сожаления отдал товарищу Бендеру злополучный бриллиант и вдруг понял, что не нужно ему больше ни шумных городов, ни дорогих яхт, ни дамского обожания, ни раскошных ресторанов и отелей, – не нужно ничего того, к чему стремился он всю свою длинную и бестолковую жизнь.

– Так что вы ответите на мое предложение? – губернатор вопросительно смотрел на Воробьянинова. –

Ипполит Матвеевич приосанился, выпрямился во весь свой значительный рост и сказал: – А вы знаете, губернатор, я согласен!

Коробов облегченно вздохнул: – Тогда прямо сейчас и приступайте, – у меня дел невпроворот.

Перемена окончилась и дети снова заполнили класс.