Илья Риф - Великий комбинатор возвращается!

Но вдруг пришла на остров странная болезнь: она не трогала коренное население и детей, родившихся на острове от русских отцов и матерей туземок – болезнь косила только пришельцев. Доктор Волков определил, что это не известная европейской медицине эпидемия, от которой у местного населения имелся иммунитет, и попытался лечить себя и соотечественников медикаментами, которые остались из запасов бразильского сухогруза. Но болезнь не поддавалась лечению, изматывала европейцев постоянным жаром, рвотами и сильними головными болями. Первым умер губернатор Коробов, а за ним, в течении десяти дней, и все остальные русские беженцы. Покойных отпевал дьякон отец Яков; похоронили их на православном кладбище, где уже пятнадцать лет хоронили покидавших этот мир островитян. После смерти Ивана Петровича Коробова, губернатором острова был избран его семнадцатилетний сын Григорий – юноша способный, справедливый и физически очень сильный.

Прошел еще год…

Жизнь на острове шла своим чередом: возделывались поля, дети ходили в школу, а по воскресеньям правились церковные службы.

Глава 28. Навстречу новым приключениям

!

К Бендеру подошел высокий молодой человек в набедренной повязке и с православным крестом на шее. Он снял с головы соломенную шляпу, обнажив светлые, цвета созревшей пшеницы, волосы, и на чистом русском языке представился:

– Григорий Иванович Коробов, – губернатор острова. Добро пожаловать на остров Спасения!

От неожиданности Бендер потерял дар речи и некоторое время молча смотрел на странного губернатора.

– Добро пожаловать на остров Спасения! – повторил юноша и протянул пришельцу руку.

Наконец Остап оправился от удивления и тоже протянул руку туземцу.

– Остап Ибрагимович Бендер, – представился он. – Естествоиспытатель и путешественник, волей судьбы попавший в кораблекрушение, и просящий у вас пристанища для себя и своих несчастных спутников.

Воробьянинов и святой отец Федор стояли позади Бендера и перепугано смотрели на полуголых туземцев.

Губернатор гостеприимно развел руки и сказал:

– Мы русские люди и рады помочь нашим соотечественникам, попавшим в беду. Приглашаю вас в станицу Зазимье, господа!

Пришельцы, в сопровождении толпы туземцев, последовали за губернатором. Боцман Сухомлин подозрительно смотрел на Остапа и спрашивал Балаганова: – Почему Бендер? – это же матрос Степан Кошкин!

Бортмеханик похлопывал боцмана по плечу и отвечал: – Все нормально, Антоныч! Я вам потом все объясню…

Губернатор остановился возле церкви.

– Храм Святого Николая, – сказал он, – Время утренней молитвы, господа, прошу пройти в храм!

В церкви правили службу…

Священник, в праздничной, расшитой золотом рясе и большим золотым православным крестом на груди, читал молитву, а церковный хор, состоящий из подростков и молодых женщин, подпевал ему. Все было точно так, как в старые добрые довоенные времена в какой-нибудь Кубанской, или Донской станичной церкви в воскресенье. Было, все же, отличие: прихожане были одеты несколько иначе, – все их одеяние состояло из набедренных повязок у мужчин, а у женщин к этой части туалета был добавлен узкий шарф, прикрывающий бюст. Вместе с островитянами путешественники отстояли воскресную службу и, к своему удивлению, отметили, что после посещения этой странной церкви они обрели умиротворение. После воскресной службы прихожане отправились к воскресной трапезе в свои избы, которые располагались на полянах между пальмовыми рощами. К избам и хозяйственным постройкам прилегали возделанные поля, на которых колосилась поспевающая пшеница и росли овощи. Бендер отметил, что дома были срублены из бревен хвойных пород, которые здесь не росли. Губернатор Коробов пригласил пришельцев в свою избу на трапезу; гостей встретила мать Григория Ивановича Мария Петровна, красивая смуглая женщина лет тридцати пяти-тридцати семи. Остап представился хозяйке дома сам и представил своих спутников.

– Добро пожаловать! – поклонилась гостям мать губернатора, – Прошу к столу! Чем богаты, тем и рады!

Путники расположились за столом и осмотрелись. На стенах большой, выбеленной белой глиной горницы, висели портреты людей в казачьей военной форме с Георгиевскими крестами. А на простенках, между большими не застекленными окнами, висели шпаги и винтовки, по углам располагались православные иконы. Пол в горнице был глиняный и от него веяло приятной прохладой. Еще во дворе Бендер заметил, что дом построен под ветками пальм, что защищало его от жгучих лучей южного солнца, а ветерок, который продувал помещение через большие оконные проемы, освежал горницу.