Илья Риф - Великий комбинатор возвращается!

– Алло! Вас слушают! – произнес кто-то на другом конце провода. – Глаз Змеи все видит! – сказал Кондилаки. – И все помнит! – услышал он ответ и положил трубку.

Затем он нашел свободное такси и, коротко бросив шоферу: – В Кронштадт, – сел в машину.

Через два дня на борт трансатлантического пассажирского лайнера, оправляющегося из Ленинградского морского порта в Североамериканские Штаты, поднялся респектабельный пожилой профессор Миланского университета Серджио Караджио, следующий проездом через Россию в Нью-Йорк на международный симпозиум химиков-биологов. Профессор был одет в безукоризненный белый смокинг и белую шляпу; за профессором была забронирована каюта класса "Люкс", куда и был доставлен его багаж, состоящий из трех огромных чемоданов, заполненных, в основном, как выяснилось при таможенном досмотре, научными книгами и рукописями.

Химик-биолог ни слова не понимал по русски и на все вопросы весело улыбался и повторял:

– Грацио, синьоры!

Итальянский ученый в сопровождении матроса отправился в свою каюту и, утомленный предпосадочной суетой, прилег на койку и закрыл глаза.

– Предстоит встреча с крестным отцом! – думал он по-русски. – Что я ему скажу? Как объясню, где Карло, где Глаз Змеи?

Наконец, посадка пассажиров и погрузка багажа окончились, – судно, отдав концы, отчалило от пирса.

Впереди была Атлантика…

Караульным полком, куда волей случая попал служить Остап Бендер-Задунайский, командовал полковник Панюков Николай Иванович, человек грубый, своевольный и не образованный. После срочной службы он пошел в "куски", – так называли в то время сверхсрочников, и лет пятнадцать тянул лямку старшиной роты в роте аэродромного обслуживания. Должность эта в Советской Армии, а особенно в авиации, была неблагодарной, низкооплачиваемой и унизительной. Офицеры к "кускам" относились без уважения, как к людям ничтожным и бесполезным, хотя, на самом деле, именно сверхсрочники тянули всю бытовую и хозяйственную работу в ротах, а солдаты их презирали, как продавших дембель и свободу за дармовой кусок харчей.

В то время в роте аэродромного обслуживания жили солдаты и сержанты срочной службы, которые летали стрелками-радистами на боевых самолетах, работали механиками самолетов, операторами на станции метеослужбы, в службе парашутно-десантного спорта – эти ребята себя уважали, а к старшине относились с откровенным пренебрежением.

Панюков, человек крайне самолюбивый, тяжело переносил свое унизительное положение, но на гражданку идти боялся – там нужно было работать, а специальности и образования, кроме семи классов сельской школы, он не имел, ничего делать руками не умел, да и не хотел; кроме того он был подвержен пьянству.

Когда в семидесятые годы обострились отношения с Китаем и в Союзе начался очередной виток милитаризации, кадровых офицеров для укрепления восточных границ стало не хватать. В срочном порядке на офицерскую службу стали призывать выпускников институтов, в которых были военные кафедры, это были так называемые "двухгодичники". Но и эта мера не смогла удовлетворить растущие аппетиты Министерства обороны. И тогда была организованна масса шестимесячных курсов младших лейтенантов, куда направляли на обучение сверхсрочников, выпускников техникумов и даже ПТУ( профессионально-технических училищ). При первой же возможности, старшина Панюков подал рапорт, вскоре был направлен на краткосрочные офицерские курсы, и через шесть месяцев вышел оттуда "микромайором", как стали называть младших лейтенантов, появившихся в войсках великом множестве.

После окончания курсов, младший лейтенант Панюков убыл в отпуск в деревню Панюки, Тамбовской области, – это была его родина. Первые две недели он беспробудно пьянствовал с многочисленными братьями и кумовьями, а потом скоропалительно женился на соседской девушке-переростке Даше, и вскоре отправился к новому месту службы на Дальний восток.

Офицерского состава во вновь сформированных дивизиях и корпусах в Дальневосточном военном округе, несмотря на все усилия Министерства, хронически не хватало и, учитывая прежний опыт новоиспеченного офицера, его сразу же назначили командиром аэродромной роты в боевой авиационной части. Кроме Панюкова, кадрового военного, все офицеры в роте были двухгодичниками, вчерашними студентами, которые жили по принципу – «солдат спит – служба идет». Но не на того они нарвались! Николай Иванович был человеком грубым, физически очень сильным и над такими категориями, как тактичность, вежливость или культура поведения никогда не задумывался.