Илья Риф - Великий комбинатор возвращается!

Двухгодичники служили с прохладцей и вели на службе веселую студенческую жизнь, коротая время за преферансом, интрижками с офицерскими женами и кутежами. Но в роте аэродромного обслуживания все это кончилось с прибытием нового командира.

– Я из вас дурь институтскую быстро выбью! – объявил Панюков на первом же совещании лейтенантам, вчерашним студентам, и назначил на следующий день строевой смотр роты. Что такое строевой смотр, двухгодичники, толком не знали и, вообще, серьезно нового командира, тем более младшего по званию, не восприняли. На следующий день командир прибыл в расположение роты в пять сорок пять утра, но, к своему удивлению, никаких признаков подготовки к строевому смотру не обнаружил. В казарме было темно и сильно накурено, бодрствующий дневальный у тумбочки отсутствовал и ночного освещения в коридоре не было. Из глубины помещения веяло устойчивым отравляющим портяночным духом и потом; мощный, вырывающийся из сотни солдатских глоток, храп говорил о том, что к подъему никто не готовится и, тем более, к строевому смотру. Панюков, как бывший старшина роты с многолетним стажем, знал, что от того, как он поведет себя на первом свидании с личным составом, зависит и его дальнейший авторитет и отношение к нему подчиненных. Младший лейтенант остановился у электрического выключателя и, подняв левую руку, стал наблюдать за стрелками командирских часов. Ровно в шесть часов утра он включил свет и заорал во все горло:

– Рота, подъем! Дежурный ко мне!

На двухярусных солдатских койках заворочались люди, послышалась недовольная матерная брань, из глубины казармы кто-то швырнул в нарушителя покоя сапогом. Не долго думая, Панюков схватился руками за спинки двух кроватей и перевернул их на пол. Послышался крик свалившихся со второго этажа солдат, и здоровенный детина в кальсонах, потирая левой рукой ушибленный о пол зад, с поднятым для удара кулаком, матерясь, двинулся на младшего лейтенанта. Панюков незаметным движением головы увернулся от кулака нападавшего и нанес ему молниеносный удар в солнечное сплетение. Солдат, как подкошенный, свалился на пол и, ловя ртом воздух, волчком завертелся на полу. Сзади на офицера бросились сразу два кальсоночника, но он, резко повернувшись, схватил их за шеи, приподнял над полом и с такой силой швырнул о стенку коридора, что с потолка посыпалась штукатурка, а стоявший на полке над тумбочкой дневального гипсовый бюст вождя мировой революции, грохнулся о пол и разбился в дребезги. В казарме воцарила мертвая тишина…

– Рота, подъем! – заорал Панюков так, что задрожали оконные стекла и замигали лампочки в светильниках. – Дежурный и дневальные ко мне!

В казарме поднялось хаотичное движение, солдаты спрыгивали с коек и быстро натягивали на себя обмундирование и сапоги. К командиру, на ходу застегивая пуговицы на гимнастерке и поправляя ремень, строевым шагом приблизился старший сержант с красной повязкой дежурного на руке.

– Рота, смирно! Товарищ младший лейтенант, рота аэродромного обслуживания готовиться к построению. Дежурный по роте старший сержант Негодяев.

Панюков тяжелым, недовольным взглядом осмотрел дежурного по роте и скомандовал: – Вольно! Построить роту.

Солдаты со страхом и уважением смотрели на нового командира и слушали его затаив дыхание, – первый раунд младший лейтенант выиграл! К половине седьмого утра в казарму пожаловал старшина роты Гаврилой, который всю ночь развлекался с подружкой из соседней деревни. И каково же было его удивление, когда на плацу он увидел солдат своей роты, делающих физзарядку под руководством заместителя командира взвода младшего сержанта Фогеля, отъявленного лентяя, самовольщика и разгильдяя. А вдоль плаца, по аллее, наблюдая за солдатами, прогуливался прибывший только вчера младший лейтенант – новый командир роты.

О чем беседовали в канцелярии роты младший лейтенант и старшина, никто не знает, но дневальный, стоящий у тумбочки, слышал глухие удары и грохот падающих на пол предметов. После душевной беседы с командиром, старшина построил личный состав повзводно и с песней прошагал со строем до солдатской столовой, а потом провел утренний развод и отправил солдат, в сопровождении сержантов, к местам несения службы.

Часам к девяти-десяти в роте стали появляться лейтенанты – командиры взводов. Панюков панькаться с горе-офицерами не стал, он собрал их в канцелярии и, потрясая перед их носами огромным кулаком, предъявил свои требования.