Илья Риф - Великий комбинатор возвращается!

Постепенно его глаза стали привыкать к темноте, он начал различать силуэты окружающих его предметов и ориентироваться в ограниченном пространстве трюма. Для начала, он выбрался из своего тюка, соскользнул с верхнего яруса хлопка на пол, и постарался осмотреться. У одного борта стояли друг на друге огромные пузатые бочки и большие деревянные ящики, у другого борта Ипполит Матвеевич на ощупь обнаружил бочки размером поменьше и с железными краниками на боках у самого дна. Он попытался открыть кран, но тот не поддавался; обследовав краник повнимательней, предводитель обнаружил, что через кран продета тоненькая проволока, концы которой опломбированы свинцовой пломбой. Воробьянинов натянул проволоку, и ударил по ней лезвием ножа, – проволока зазвенела и лопнула. Ипполит Матвеевич повернул краник – из него что-то потекло, распостраняя пьянящий запах.

– Вино! – воскликнул он, прильнул к кранику, и долго, не отрываясь, пил освежающую жидкость.

Напившись досыта, а он уже много часов к ряду ничего не ел и не пил, Ипполит Матвеевич закрыл кран, приладил проволоку и пломбу на место, чтобы со стороны ничего не было заметно, и стал дальше обследовать свои новые владения. Но в голове от выпитого вина кружилось, ноги подкашивались, и предводитель, обнаружив привязанные к борту большие брезентовые мешки с чем-то очень мягким внутри, – это была сибирская пушина, – забрался на них и моментально уснул. Когда он проснулся, то услышал шум работающих двигателей, плеск волн за бортом и ощутил сильную качку, – это означало, что судно покинуло Черноморск и находится в открытом море.

– Наконец, наконец! – стучало в голове предводителя каманчей. – Наконец он покинул Совдепию, и сможет начать новую, беззаботную жизнь в свободном мире!

Воробьянинов уже различал предметы, находившиеся в трюме, и решил продолжить его обследование. Главной целью его поисков были съестные припасы, которые, как он был уверен, должны хранится где-то здесь, в трюме.

– Ящики! – мелькнула мисль. – В них должны быть продукты, – решил он и принялся обследовать деревянные крышки ящиков.

Крышки были приколочены к стенкам ящика всего несколькими гвоздями и, явно, их содержимое не предназначалось для заграничных покупателей, иначе бы упаковка была другой, основательной. Для того, чтобы обезопасить себя от возможного обнаружения, Ипполит Матвеевич взялся открывать ящик, находящийся в самом дальнем углу трюма.

– До этого ящика, – рассуждал он, – моряки доберутся не скоро, а, значит, и не скоро обнаружат повреждения на ящике и пропажу содержимого.

Вставив нож в щель, он поддел крышку и потянул ее вверх. Крышка поддалась и под ней образовалась большая щель, в которую можно было просунуть руку. Воробьянинов схватил крышку обеими руками и без особого труда открыл ящик. В нем он обнаружил довольно тяжелые жестяные, объемом примерно в один литр, банки.

– Мясная тушенка, – решил он и, пробив крышку банки ножом, принялся разрезать жестяную крышку.

Но Ипполит Матвеевич ошибся – в банке он обнаружил плотно спрессованные галеты; съев несколько штук и заглушив острое чувство голода, он отправился к бочке с вином и продолжил свое пиршество там; насытившись, путешественник принялся за обустройство своего убежища. Обследовав трюм, он определил, что самое безопасное место для жилища – это большая гора тюков с хлопком: тюки отделены от трюма канатной сеткой и вряд ли кто-то станет возиться с хлопком до прибытия судна в порт назначения. Воробьянинов выбрал для своего ложе самый дальний верхний тюк, плотно прижатый к борту судна. По поддонам, на котором стояли тюки с хлопком, он взобрался на самый верх хлопковой пирамиды, ножом аккуратно разрезал брезент по шву, забрался во внутрь тюка и начал утаптывать и уминать хлопок, но хлопок был сильно спрессован при упаковке и почти не поддавался. Тогда предводитель стал вытаскивать хлопок из тюка и старательно прятать его под деревянные поддоны. Через несколько часов кропотливой работы внутри тюка образовалась большая полость, в которой даже такому высокому человеку, как Ипполит Матвеевич, можно было свободно стоять и лежать; а через разрез в брезенте, оставаясь незамеченным, можно было наблюдать за всем трюмом.

Воробьянинов спустился вниз, со всех сторон обошел хлопок и определил, что его убежище действительно снизу заметить невозможно. По его расчетам, был вечер и пора было ужинать; отведав галет с вином, он отправился спать в свое новое жилище.