Лесли Чартерс - Вендетта для Святого. Тихо как тень. Этрусская сеть

Улыбнувшись служанке, забравшей у него портфель и шляпу, Риккасоли вошел в дом и сразу прошел коридором на вымощенный каменными плитами задний двор, где под липой стояли кресла. Жена Франческа уже ждала его с коктейлем в высоких стаканах.

Риккасоли сел рядом, взял ее пухлую руку, поцелуями пересчитал пальчики, словно стараясь убедиться, что все на месте, и нежно отпустил ее.

Из тени к ним потянулся пес Бернардо, черный как уголь дог, весом под шестьдесят кило. Эта порода — бульдог — была выведена падуанскими князьями для травли людей. Бернардо улегся и сипло заворчал. Потом все стихло.

Тишину нарушила Франческа, спросив:

— Как успехи? Получается? Ты сможешь помочь этому бедняге? Он на самом деле это сделал или невиновен?

— Лучше и не спрашивай, я ужасно огорчен. Этот человек полностью невиновен, но боюсь, это ему не поможет.

Меркурио вышел из-под душа, досуха вытер свое красивое загорелое тело, надел белую тенниску, синие шорты и сандалии, минут пять причесывал и укладывал волосы и только потом вышел из спальни и неторопливо спустился вниз. В большой гостиной Артуро натирал паркет.

— Ваш отец? — переспросил Артуро. — В своем кабинете. Он работает. Просил не беспокоить.

— Я не помешаю, он всегда рад меня видеть, — сказал Меркурио, бросив искоса взгляд на свое отражение в зеркале у двери.

Артуро улыбнулся:

— Вы отлично выглядите.

— И отлично себя чувствую. Хорошее самочувствие, Артуро, — это вопрос гармонии тела и души. А у меня оно сейчас — лучше не бывает.

Пройдя по коридору быстрой танцующей походкой, он распахнул двери в конце его и вошел. Профессор Бронзини, в это время что-то писавший, недовольно поднял голову, но при виде молодого человека улыбнулся.

— Входи и садись, — сказал он. — Я почти закончил. Накопилось столько деловой переписки… — Торопливо подписав, он промокнул бумагу и отложил все в сторону. — Что ты хочешь? Опять нужны деньги? Только не это, ты ужасный транжира.

— Мне нужны не деньги, а информация. — Меркурио присел на край стола, покачивая длинной голой ногою, любуясь формой икры и золотистым пушком на бедре.

— Информация о чем?

— Хотел бы я знать, дорогой отец, что ты затеваешь? — спросил Меркурио.

— Я затеваю? — профессор Бронзини не казался ни испуганным, ни удивленным. Могло показаться, что профессор даже польщен интересом, который этот красивый молодой человек проявляет к его особе.

— Как твой приемный сын и наследник я имею право знать, не так ли?

— Предположим.

— Ты связался с какой-то аферой?

— Будь любезен, держи себя в рамках, — сказал профессор. Неужели ты правда думаешь, что у меня может быть что-то общее с каким-то преступлением?

— Бели о преступлении речь не идет, так зачем ты вызвал во Флоренцию двух головорезов из мафии? Они ведь явно приехали не любоваться шедеврами в галереи Уффици и дворце Питти.

Профессор казался искренне удивленным.

— Я ничего об этом не знаю. Головорезы, говоришь ты?

— Поскольку я не был им представлен, то не знаю, как их зовут. Но один маленький и щуплый, другой здоровенный и упитанный. На их руках кровь нескольких людей — я понял это, когда один на меня бросился.

— Но где ты с ними встретился? И как?

— Они уже две недели околачиваются на Виа Торта.

— А ты что делаешь в том квартале? — Глаза профессора блеснули. — У тебя там девушка, да?

— У меня там девушка, которая станет моей женой.

— Женой? Для этого ты еще слишком молод. В твоем возрасте человеку вполне достаточно приятельниц. Временные знакомства, мимолетные чувства. Я в твои годы… — профессор хихикнул.

Меркурио холодно заметил:

— Но речь не идет ни о твоих сексуальных проблемах, ни о моих. Мы говорим о важных вещах. О вещах, которые касаются тебя. Почему ты сменил шифр на сейфе?

— Потому что Данииле сказал мне, что ты его знаешь.

— А почему так важно, чтобы я не знал, что в сейфе, именно теперь? Раньше тебе это не мешало. Я жду ответа.

Профессор молчал.

— Как я видел собственными глазами, у тебя в сейфе два или три алебастровых ковчежца — видимо, урны для пепла. Еще там алебастровая статуэтка богини, какие ставили в изголовье знатных покойников на месте их последнего пристанища. Еще две тонкие цепи кованого золота, золотая диадема и множество золотых украшений. И много чего еще, я не успел все запомнить.

— Тот миг, что был в твоем распоряжении, не прошел даром. Заметил ли твой зоркий глаз еще кое-что?