Лесли Чартерс - Вендетта для Святого. Тихо как тень. Этрусская сеть

— Что ты о нем думаешь?

Сэр Джеральд рассмеялся.

— Оригинал. Почти все время, что мы там были, они с Бруком беседовали о музыке.

— О музыке?

— Спорили, звучит один пассаж в какой-то сонате Бетховена «да-ди-ди-да» или «да-да-ди-да».

Элизабет заметила:

— Ну, он хотя бы отвлекся.

— Риккасоли, кажется, неглуп. Он сделал то, что никому не пришло в голову, хотя непонятно почему. Он сходил к врачу.

— Какому врачу?

— К тому, которого старик Зеччи должен был посетить в тот самый вечер, когда произошло несчастье, ты разве не помнишь? Он хотел выйти оттуда черным ходом и встретиться с Бруком.

— И он это сделал?

— Не сделал, — сказал сэр Джеральд. — Не сделал, потому что до врача вообще не дошел.

В час дня доктор Риккасоли распахнул двери кафе на Виа Торта и заглянул внутрь. Внутри не было никого, кроме Марии, которая читала газету у стойки. На правом виске белел широкий пластырь, и вся она казалась бледнее и вялее, чем обычно. Не подняла головы, когда вошел Риккасоли, и тому пришлось кашлянуть, чтобы обратить на себя внимание.

— Что вам?

— Я имею честь беседовать с синьоритой Марией Кальцалетто?

— Имеете. Но если вы из газеты, то я уже рассказала все, что знала.

Риккасоли придвинул к ней по оцинкованной стойке визитку. Мария взглянула на нее с деланным равнодушием:

— Надо же, адвокат. Что вам угодно?

— Прежде всего «чинзано» с водой и кусочком льда.

Мария достала бутылку, налила в стакан и добавила льда из морозильника под стойкой. Риккасоли, опершись на стойку, наблюдал за ней. Потом достал что-то из кошелька. Глаза Марии расширились при виде розовой банкноты в десять тысяч лир.

— К сожалению, у меня нет сдачи.

— Не беспокойтесь, — шепнул Риккасоли.

— Спа-спасибо. — Она отвела глаза.

Риккасоли загадочно улыбнулся. Достав из кармана еще одну визитку, перевернул ее и тонким золотым пером написал на обороте: «Если не можете говорить здесь, найдете меня по этому адресу в любой день в шесть часов вечера».

Когда он допил и вышел на улицу, портьеры раздвинулись и появился здоровяк.

— В чем дело? Кто это был? — спросил он.

— Какой-то адвокат. — Она показала ему первую визитку Риккасоли. Вторая уже исчезла. Банкнота тоже.

— Чего он хотел?

— «Чинзано».

— Зачем такой шишке заходить выпить в такую дыру? И почему он тебе дал визитку?

— Может быть, ищет клиентов.

— Или ты лжешь, — заметил здоровяк.

— А что мне с этого?

Здоровяк задумчиво взглянул на нее. Что-то в ее тоне ему не понравилось.

— Ты что задумала?

— Не делайте из мухи слона, — сказала Мария.

— Ну, смотри. — Здоровяк, опершись поудобнее на стойку, наклонился к ней. — Потому что, если ты вдруг сделаешь какую-то глупость, мне доставит большое удовольствие проучить тебя так, что до самой смерти не забудешь. До самой смерти.

Солнце палило немилосердно, когда доктор Риккасоли направился по Виа дель Мальконтенти к мосту Сан-Никколо, на котором новая элегантная балюстрада уже сменила прежнюю, снесенную наводнением, перешел его и пересек тихую, тенистую Виале Микеланджело, где стоял дом Брука, там он постоял несколько минут, прищурив глаза и покачиваясь на каблуках. Потом вдруг решился и вместо дома Брука вошел к его соседям.

Толстый сенбернар обнюхал его штаны. Риккасоли нервно улыбнулся ему и нажал кнопку звонка.

— Синьора Колли?

— Да. Бенито, лежать! Не беспокойтесь, он не тронет.

— Разумеется, — сказал Риккасоли. — Похоже, он очень дружелюбен. — Достав визитку, подал синьоре Колли. — Позвольте представиться. Друзья синьора Брука поручили мне его защиту.

— Ах, бедный синьор Брук! О нем всё лгут, всё лгут, он такой добрый, хороший, вежливый человек! Как только кто-то мог подумать, что он способен на такое?

— Я очень рад слышать это от вас, синьора Колли. Сам я, разумеется, разделяю ваше мнение, иначе не взял бы на себя это дело. Но есть одна мелочь, в которой вы мне можете помочь.

— Сделаю все, что в моих силах. Абсолютно все.

— Касается это вашего пса.

— Бенито?

— Да, Бенито. Скажите, у него хороший сон?

Синьора Колли удивленно взглянула на адвоката, потом на Бенито, который издал звук, подобный старческому кашлю. Потом сказала:

— Да, он спит крепко. Как видите, стройным его не назовешь. Хорошо ест и крепко спит.

— И ночью не лает?

— Почти никогда… но подождите, теперь я вспоминаю. В ту ночь, когда случилось несчастье, лаял как ненормальный.