Лесли Чартерс - Вендетта для Святого. Тихо как тень. Этрусская сеть

— Очень красиво, Мило. Рука вас не подвела.

Мило раскрыл в усмешке беззубый рот.

— Чистая правда. Мило Зеччи — все еще лучший резчик во Флоренции. Дерево, бронза, мрамор — хотя сейчас на мрамор спроса нет.

В контору заглянула Франческа и сказала:

— Здесь какой-то синьор хочет с вами поговорить.

— Ты ему сказала, что мне некогда?

— Сказала. Ему нужны всего несколько минут.

Брук вышел из конторы. Посреди зала стоял профессор Бронзини в темно-синей суконной накидке с золотой вышивкой, в милой полотняной шапочке на голове. Его сопровождал один из юношей, Франческа услужливо суетилась вокруг, и двое туристов, только что вошедших в галерею, разглядывали профессора, набираясь впечатлений для очередного письма домой.

Брук не знал, должен этот визит рассердить или позабавить его.

Профессор ему слегка поклонился. Брук сказал:

— Доброе утро.

— Я пришел принести вам свои искренние извинения, — сказал Бронзини.

— Ну что вы, — возразил Брук. — Я благодарен вам за безумно интересный вечер.

— Было приятное общество. Но, как я позднее понял, вчера я вас — неумышленно, разумеется, — обидел. Полагал, что ваше знание Этрурии только поверхностно, и только сегодня утром понял, что имел честь принимать выдающего специалиста. Вы ведь тот самый знаменитый Роберт Брук, автор труда об этрусской терракоте, владелец тарквинийской галереи и консультант по вопросам этрусской культуры при античном отделении Британского музея?

— Боюсь, вы преувеличиваете, — сказал Брук.

— Ни в коем случае. Не вы ли два года назад участвовали в раскопках в Каире как технический советник?

— Я был в Каире, — сказал Брук, — только не помню, чтобы у меня кто-то просил совета или принял, предложи я его.

— Вы слишком скромны. Но если вдруг у вас появится желание посетить наши скромные раскопки, которые я веду в своем поместье в Волатерре, я буду очень рад… нет, просто польщен.

— Это очень любезно с вашей стороны, — сказал Брук. И, чтобы не показаться неблагодарным, повторил: — Правда, очень любезно.

В это время Мило Зеччи выбрался из конторы и попытался проскользнуть мимо книжных стеллажей. Профессор Бронзини, заметив движение, тут же обернулся и воскликнул:

— Мило! Что ты здесь делаешь? Не знал, что тебя интересуют книги по искусству.

Мило попытался улыбнуться. Он был явно растерян, но Брук не понимал почему.

— Мило делает мне рамы для картин. Золотые руки. Вы его знаете?

— Знаю, — ответил профессор.

Он уже явно утратил интерес к Мило, который выскользнул из магазина и припустился по тротуару, как только позволяли ему ревматические ноги. Профессор, достав визитную карточку, что-то на ней написал.

— Если в Волатерре возникнут проблемы, покажите ее моему управляющему, — сказал он. — Нам приходится быть осторожными. Ограбления гробниц в Этрурии не остались в прошлом.

Завернувшись в накидку, он кивнул и величественно вышел на улицу.

— Тысячу извинений, я сейчас вытру, — Тина выплеснула на стол немного соуса, которым были политы спагетти. Когда стол был вытерт и на скатерть легла чистая салфетка, переспросила: — Вы что-то хотели?

— Знаком ли ваш отец с профессором Бронзини?

— С тем старым синьором, что живет в большой вилле во Фьерло и у которого поместье в Волатерре?

— Да, я о нем.

— Папа когда-то работал у него. Думаю, что-то реставрировал.

— Что именно?

— Я в древностях не разбираюсь. Наверно, керамику, я так думаю.

Это казалось правдоподобным. Терракотовые фигурки часто находили разбитыми и требующими тщательной реставрации.

— Почему вы спрашиваете? Вы с ним говорили?

— Они случайно встретились у меня в магазине. И мне показалось, что они знакомы.

— Ах, так? Подать вино?

Налив ему, заткнула бутылку и поставила ее на сервант. Брук заметил, она собирается с мыслями, чтобы что-то ему сказать. Продолжал есть, но то, что услышал, его удивило:

— Может быть, вы поговорите с отцом?

— С Мило? Я сегодня виделся с ним в магазине.

— Нет, наедине. У нас дома.

Брук задумался, потом сказал:

— Если нужно, согласен. Можете сказать мне, в чем дело, Тина?

— Последнее время его что-то гнетет. Не только желудок, есть еще что-то.

— Деньги?

— Нет, нет. Думаю, что-то совсем другое.

— И когда мне прийти к вам?

— Сегодня, потому что вечером не будет Диндо.

— Диндо?

— Диндони. Он помогает папе в мастерской и шпионит за ним. Диндо — ничтожество; думаю, он надеется заполучить мастерскую, когда папа умрет.