Рекс Стаут - Познакомьтесь с Ниро Вульфом

– Он приходил выяснить, не следует ли ему прикончить папашу в эти выходные?

Он вздохнул, открыл глаза и покачал головой:

– Обед, Арчи.

– Он будет готов лишь через десять минут. Фриц вернулся в час.

– Пока сойдут анчоусы и сельдерей.

Так что мы отправились в столовую.

Тут-то, в этой самой точке, дело Барстоу – Кимболла и застопорилось. По крайней мере, застопорился Вульф, а для меня все дело сводилось к его участию. Это не был рецидив, он просто замкнулся. За обедом он жадно поглощал пищу, но на слова был скуп. Когда же с едой было покончено, он отправился в кабинет и сел за стол. Я занял свое место и взялся за отложенные дела, но особого тщания они не требовали, и я время от времени поглядывал на Вульфа, гадая, когда же он раскроется. Хоть веки его и были опущены, он, должно быть, чувствовал мои взгляды, потому что вдруг посмотрел на меня и произнес:

– Черт побери, Арчи, можешь ты не шуршать бумажками?

Я встал:

– Ладно, я уберусь. Но куда, черт побери? Вы язык проглотили, что ли?

– Куда угодно. Сходи прогуляйся.

– А вернуться когда?

– Когда хочешь. Неважно. К ужину.

– Как думаете, Мануэль прикончит своего старика?

– Убирайся, Арчи.

Мне показалось, что он просто измывается надо мной. Было уже полчетвертого, и через полчаса он все равно отправился бы наверх, в оранжерею. Но, видя такое его настроение, я счел за благо надеть в передней шляпу и убраться из дому.

Я отправился в кино подумать, и чем больше думал, тем неуютней мне становилось. Визит Мануэля Кимболла и его вызов – ибо именно так это и стоило расценивать – почти, черт побери, увенчались успехом, насколько я понимал. Я и ранее догадывался, что мы весьма далеки от того, чтобы назвать миссис Барстоу адрес для отправки чека, но не сознавал до конца, что у нас на руках мало чего есть. Мы выяснили кое-что, себе в удовольствие, но доказательств того, что имело место убийство, имели не больше, чем в самом начале. Не говоря уж об уликах, изобличающих убийцу. Но и это еще не все. Худшее заключалось в том, что двигаться нам некуда. Допустим, убийца – Мануэль Кимболл. И как же его поймать? Отыскать клюшку? Дохлый номер. Я буквально видел, как он на бреющем полете швыряет в реку или водохранилище драйвер с привязанным к рукоятке куском свинца. Выяснить, как к нему попал яд? Почти так же безнадежно. Свое преступление он планировал, быть может, годами, уж точно несколько месяцев. Возможно, яд у него уже был, когда он с отцом уезжал из Аргентины. Как бы то ни было, он мог получить его оттуда когда угодно… Поди поймай. Заставить его поговорить с миссис Риччи по телефону, чтобы она опознала голос? Ну да, конечно. Присяжным хватит этого, чтобы признать его виновным, даже не покидая зала суда для совещания.

Я просидел в кинотеатре целых три часа, не замечая, что́ происходит на экране, и додумался только до головной боли.

Не знаю, чем Вульф занимался остаток субботы и воскресенье. Может, пытался пробить головой стену, как я? Возможно. Не слишком-то общителен он был. А может, он ожидал каких-то действий от Мануэля? Однако, что тот мог предпринять, кроме убийства отца? И что бы мы тогда делали? Андерсон наверняка бросил бы нас на произвол судьбы. И хотя ради Э. Д. Кимболла ни Вульф, ни я ломать хребет не стали бы, ради пятидесяти штук, определенно, расстарались бы. Что же касается Э. Д. Кимболла, я считал, что его, считай, убили четвертого июня, так что он должен быть благодарен за две недели отсрочки. Но Вульф ждал не этого. Точно не этого, насколько я заключил из его слов о Мануэле вечером в воскресенье. Именно тогда он открылся и соизволил высказаться, пускай и не до конца. Он был настроен философски.

Шел дождь. Лило все воскресенье. Я написал несколько писем, прочел две воскресные газеты и два часа провел наверху, болтая с Хорстманом и осматривая растения. Однако, чем бы я ни занимался, настроение у меня было никудышное. Чертов дождь не прекращался ни на минуту. Это вряд ли имело бы какое-то значение, будь у меня дело. Мне все равно, дождь на улице или зной, если я занят. Но вот слоняться день-деньской по темному и тихому дому под непрекращающийся стук капель – это не поднимало мне настроения. И я был только благодарен, когда около половины шестого произошло кое-что, хоть и основательно меня взбесившее.

Я сидел в кабинете, позевывая над журналом, когда зазвонил телефон. Мне хватило нескольких секунд, чтобы выскочить из кресла и перебраться за свой стол. И каково же было мое удивление, когда, поднеся трубку к уху, я услышал в ней голос Вульфа. Он говорил по телефону в оранжерее. Он всегда отвечал на звонки, если оказывался там и знал, что меня нет. Однако, если я был дома, делать это он предоставлял мне. И все же голос был, определенно, его: