Роберт Гулик - Убийство в лабиринте

У продал все свои картины и снял комнатку возле храма Конфуция. Большую часть времени он изучал классиков, выходя из дома только для того, чтобы навестить начальника стражи Фана в расположенной поблизости судебной управе. Казалось, они стали закадычными друзьями. У часами разговаривал с ним в сторожке.

Как-то днем, когда судья Ди, сидя в кабинете, уныло просматривал какие-то документы, вошел советник Хун и вручил ему большой запечатанный конверт.

— Это письмо, ваша честь, только что доставил гонец из столицы.

Лицо судьи оживилось. Он сломал печать и нетерпеливо просмотрел бумаги.

Вновь сложив документы, он удовлетворенно кивнул. Постукивая пальцем по бумагам, он сказал советнику:

— Это официальное решение о предательстве Ю Ги, убийстве генерала Дина и убийстве, совершенном госпожой Ли. Тебе будет любопытно узнать, что заговор уйгурских племен был улажен на высоком правительственном уровне при переговорах между нашим Управлением по делам варваров и уйгурским ханом. Ланьфан отныне огражден от нападений. Завтра я закрою эти дела. После этого я буду свободен!

Советник Хун не вполне понял последние слова судьи. Но тот не оставил ему времени на расспросы и начал немедленно отдавать распоряжения к утреннему заседанию управы.

На следующее утро сотрудники управы начали приготовления за два часа до рассвета. Перед главными воротами зажгли факелы, а группа стражников проверила исправность повозки, которая должна была доставить осужденных к месту казни за восточными городскими воротами.

Несмотря на ранний час, там собралось много горожан. С нездоровым оживлением они наблюдали за приготовлениями. Потом из штаб-квартиры гарнизона прибыли конные и окружили повозку.

За час до рассвета крепкий стражник трижды ударил в большой бронзовый гонг у ворот. Стражники открыли их, и толпа влилась в зал заседаний, освещенный большими свечами.

Толпа в почтительном молчании наблюдала за тем, как на помосте появился судья и медленно уселся за стол. Он был в полном церемониальном облачении из блестящей зеленой парчи. На плечах у него была алая накидка. Это был знак того, что он объявит о смертной казни.

Сначала к помосту подвели Ю Ги.

Когда тот опустился на колени перед столом, старший писец положил перед судьей документ. Судья подвинул свечу поближе и прочитал торжественным голосом:

— Преступник Ю Ги виновен в государственной измене. Он должен быть надлежащим образом предан медленной смерти: живым быть разрезанным по частям. Учитывая, что отец преступника, его превосходительство Ю Шоуцзянь, имел большие заслуги перед государством и народом, а также то, что он подал посмертную просьбу о милосердии к его сыну, этот приговор смягчается и указанный преступник будет сначала убит, а только потом расчленен. В знак уважения к покойному губернатору Ю голова преступника не будет выставлена на городских воротах, а имущество не будет конфисковано.

Судья сделал паузу и передал бумагу начальнику стражи.

— Преступнику дозволяется прочитать просьбу покойного отца, — объявил он.

Начальник стражи Фан отдал бумагу Ю Ги, который слушал судью с бесстрастным лицом. Однако прочитав строки, написанные его отцом, он разразился душераздирающими рыданиями.

Два стражника связали руки Ю Ги за спиной. Начальник стражи взял приготовленную длинную белую доску и прикрепил ее к веревкам на спине Ю Ги. Там большими иероглифами были написано его личное имя Ги, а также в чем состояло его преступление и какому он подвергался наказанию. Семейное имя Ю было опущено из уважения к старому правителю округа.

Когда Ю Ги увели, судья сказал:

— Имперское правительство извещает, что уйгурский хан прислал в столицу специальную делегацию во главе со своим старшим сыном для того, чтобы принести извинения за возмутительный заговор князя Ульджина и просить разрешения возобновить присягу в верности Трону. Имперское правительство милостиво приняло извинения и передало упомянутого князя и его четырех сообщников послам, предоставив хану принять надлежащие меры.

Ма Жун прошептал Цзяо Таю:

— В переводе на обычный язык это значит, что хан живьем сдерет с Ульджина кожу, сварит в масле, и то, что останется, разрежет на кусочки. Хан не щадит тех, кто не слушается его.

— Сыну хана, — продолжил судья, — было предложено продлить пребывание в столице в качестве почетного гостя имперского правительства.

Присутствующие разразились радостными криками. Они знали, что пока старший сын находится заложником в столице, хан будет держать свои обещания.