Роберт Гулик - Убийство в лабиринте

Тогда палач поднял меч, а помощники опустили госпожу Ли на колени.

Когда судья подал знак, меч мелькнул в воздухе и палач одним ударом отсек голову от тела.

Алой кисточкой судья пометил голову госпожи Ли, и палач бросил ее в корзину. Позднее ее выставят, прикрепив за волосы, на городских воротах, где она будет висеть три дня.

Судья Ди сошел с помоста и сел в паланкин. В тот момент, когда носильщики подняли ручки на плечи, солнце засияло на касках солдат.

Паланкин судьи сначала понесли к храму Хранителя города, за ним в открытом паланкине следовал гарнизонный начальник. Там судья известил небесного покровителя о преступлениях, совершенных в его городе, и о казни злодеев. Затем судья и командир гарнизона воскурили благовония и помолились. Во дворе храма они расстались.

Вернувшись в управу, судья сразу направился в свои покои. Выпив чашку крепкого чая, он сказал советнику Хуну, что тот может идти завтракать. Позднее они напишут высшим властям отчет о казнях.

Советник Хун застал Ма Жуна, Цзяо Тая и Дао Ганя в углу главного двора. Присоединившись к ним, он услышал, как Ма Жун все еще жалуется на то, что он упорно называл неверностью Темной Орхидеи.

— Я все время был уверен, что именно я женюсь на этой девчонке, — недовольно твердил Ма Жун. — Она ведь чуть не убила меня ножом во время того нападения на нас в горах. Она мне сразу очень понравилась!

— Считай, что тебе повезло, братец! — утешающе сказал Цзяо Тай. — У этой Темной Орхидеи слишком острый язык. Она бы устроила тебе кошмарную жизнь.

Ма Жун хлопнул себя ладонью по лбу.

— Ты мне кое-что напомнил! — воскликнул он. — Знаете, что я сделаю? Я куплю себе Тульби. Она красивая и здоровая девушка, к тому же не знает ни слова по-китайски. С ней в доме будет тихо и спокойно.

Дао Гань покачал головой. Его худощавое лицо было еще более печально, чем обычно, когда он сказал:

— Не обманывайся, мой друг! Уверяю, что через неделю-другую эта женщина сведет тебя с ума своей болтовней, причем на отличном китайском.

Но Ма Жуна было невозможно отговорить

— Пойду туда сегодня же вечером, — сказал он, — и готов взять с собой любого, кто пожелает. Вы там найдете хорошеньких девчонок, к тому же они не скрывают свои прелести.

Цзяо Тай потуже затянул пояс и воскликнул:

— Вы что, не можете говорить о чем-нибудь поважнее, чем женщины? Бросьте, пойдем и позавтракаем. Нет ничего лучше, чем принять на пустой желудок несколько чашек теплого вина!

Все согласились, что он прав, и направились к главным воротам.

Тем временем судья Ди переоделся в охотничье платье и велел писцу привести из конюшни своего любимого коня. Судья вскочил в седло, закрыл нашейным платком рот и нос и выехал из управы.

Улицы были полны людей. Они обсуждали казнь двух преступников и не обращали внимания на одинокого всадника.

Проехав через южные ворота, судья пришпорил коня. На месте казни стражники продолжали разбирать временный помост. Пятна крови они засыпали чистым песком. Оказавшись в поле, судья Ди опустил поводья. Он вдыхал свежий утренний воздух и любовался мирным пейзажем. Но даже в таком приятном месте тревожные мысли не оставляли его

Как всегда, сцена казни произвела на судью глубокое впечатление. Он был неумолим, пока расследовал дело, но после того, как преступник был обнаружен и признался, судья всегда старался избавиться от мыслей о завершенном деле. Ему было крайне неприятно наблюдать за казнью со всеми ее ужасными, кровавыми подробностями.

Мысль о том, чтобы оставить официальную деятельность, таившаяся где-то в глубине его сознания еще со времени беседы с учителем Журавлиное Одеяние, теперь перешла в неодолимое желание. Судья подумал, что ему только немногим больше сорока; еще не поздно начать новую жизнь в маленьком загородном поместье.

Что может быть лучше безмятежной жизни в мирном уединении, посвященной чтению, написанию трудов и воспитанию детей? Какой смысл тратить все свое время на расследование злодеяний и мрачных замыслов преступных умов, если жизнь предлагает столько прекрасных занятий?

Есть несчетное число способных чиновников, которые могли бы занять его место. Разве не может он служить государству, как ему часто хотелось это делать, излагая возвышенные учения классиков в сочинениях, написанных доступным языком, понятным каждому?

Однако судью Ди терзали сомнения. Что произойдет с империей, если все чиновники отстранятся от дел? Разве не его долг дать сыновьям шанс впоследствии поступить на государственную службу? Может ли уединенная жизнь в поместье в должной мере подготовить юношей к будущему?