Роберт Гулик - Убийство в лабиринте

— Тишина! — крикнул судья и подал знак начальнику стражи.

К помосту подвели госпожу Ю и ее сына Ю Шаня.

— Госпожа, — дружелюбно сказал судья, — вы уже знаете о настоящем завещании покойного губернатора, обнаруженном в его тайном кабинете в центре лабиринта. Теперь вы вступаете во владение всем его имуществом от имени вашего сына Ю Шаня. Я уверен, что под вашим руководством он вырастет достойным сыном своего знаменитого отца, человеком, способным с гордостью носить великое имя Ю.

Госпожа Ю и ее сын несколько раз низко поклонились, выказывая свою благодарность.

Когда они отошли, старший писец положил перед судьей еще один документ.

— Теперь я оглашу, — сказал судья, — официальное решение по делу генерала Дина.

Поглаживая бороду, он медленно прочитал:

— Столичный суд рассмотрел обстоятельства, связанные со смертью генерала Дина Хуго. По мнению суда, факт, что некое название было выгравировано на кисти для письма, в которой было скрыто смертоносное оружие, само по себе не является убедительным доказательством ни того, что ее даритель превратил упомянутую кисточку в орудие смерти, ни того, что это орудие было предназначено для убийства генерала. Поэтому Столичный суд постановляет, что кончина генерала Дина должна быть занесена в архивы как случайная смерть.

— Отличный пример правосудия, — прошептал советник на ухо судье, сворачивая документ.

Судья незаметно кивнул и тихо ответил:

— Они явно не хотели, чтобы имя губернатора было связано с этим убийством.

Потом он взял свою алую кисточку и заполнил бланк для смотрителя тюрьмы.

Два стражника ввели госпожу Ли.

За время пребывания в тюрьме ею овладел страх перед неминуемой смертью. Она совершенно утратила склонность к самовосхвалению, которую проявляла, признаваясь в своих жутких преступлениях. Лицо ее осунулось, расширившимися глазами она смотрела на алую накидку на плечах судьи и на огромного мужчину, стоявшего у помоста с неподвижным лицом. На плече он держал обнаженный меч; за ним стояли два его помощника с ножами, пилами и мотками веревок. Поняв, что это палач с подручными, госпожа Ли зашаталась. Двум стражникам пришлось помочь ей встать на колени перед помостом.

Судья Ди прочитал:

— Преступница Ли, урожденная Хуан, виновна в похищении девушек с безнравственными целями и в умышленном убийстве. Она будет подвергнута бичеванию, а затем обезглавлена. Государство конфискует имущество упомянутой преступницы, которое будет передано семье жертвы в качестве компенсации. Голова преступницы будет выставлена на городских воротах на три дня в назидание другим.

Госпожа Ли начала кричать, но стражник залепил ей рот куском промасленной бумаги, а двое других связали ей руки за спиной. Наконец они засунули доску, на которой были записаны ее имя, преступление и назначенное наказание, между веревками.

Когда госпожу Ли увели, толпа зрителей уже собиралась уйти из зала. Судья стукнул молотком по столу и призвал к порядку.

— Сейчас я зачитаю, — объявил он, — имена временных сотрудников судебной управы.

Он перечислил имена начальника стражи Фана и бывших разбойников, которых принял на службу стражниками на второй день после прибытия в Ланьфан. Они стояли навытяжку лицом к судье.

Судья откинулся на спинку кресла. Поглаживая бороду, он задумчиво смотрел на этих людей, преданно помогавших ему в минувшие тяжелые дни. Затем он сказал:

— Начальник стражи, ты и твои люди были взяты на службу при чрезвычайных обстоятельствах, но вы верно послужили судебной управе. Поскольку сейчас восстановилось нормальное положение, я освобождаю вас от ваших обязанностей, конечно, с условием, что те, кто пожелает поступить на постоянную службу, будут с радостью приняты.

— Мы все благодарны и обязаны вашей чести, а я больше всех, — почтительно ответил Фан. — Я бы с радостью просил вашу честь оставить меня на нынешнем посту, если бы не был вынужден вместе с дочерью покинуть этот город, где все напоминает ей о постигшей нашу семью трагедии. Кандидат У Фэн предложил мне место старшего слуги в поместье одного из друзей его отца в столице. Я склонен принять это щедрое предложение, тем более после того, как узнал через посредника, что кандидат У намеревается жениться на моей второй дочери Темной Орхидее, как только сдаст второй литературный экзамен.

— Черная неблагодарность, — оскорбленно прошептал Ма Жун Цзяо Таю. — Я спас ей жизнь! Больше того, я видел ее в таком виде, в каком ее позволено видеть только мужу.