Артур Дойль - Собрание сочинений - В 12 т. Т. 3 - Собака Баскервилей

«Черный» сидел у танцовщицы не более часа.

Шерлок сейчас же бросился за ним в погоню, поручив мне скучную обязанность наблюдать за актрисой.

Одиночество мое на этот раз продолжалось недолго. Шерлок скоро вернулся, он убедился, что «черный» отправился домой.

— Сегодня мы поработаем ночью, Уотсон, — уверенно заметил он мне. — Приготовьтесь.

В девять часов Акка со своим неизменным спутником, скромно одетая, вышла из своей комнаты.

— Уотсон, превратитесь в одно внимание и не теряйте их из виду.

Они отправились пешком, но шли они недолго: недалеко от площади, на которой высилось здание театра, их ожидал парный закрытый экипаж.

Холмс, сделав мне знак следовать за ним, ловко устроился на задней оси экипажа. Мне удалось взять небольшой открытый экипаж и жестом приказать кучеру следовать за большим экипажем. Через час первый экипаж остановился. Я, не расплачиваясь с моим возницей, тоже остановил его на некотором расстоянии. Шерлок, соскочивший с оси, быстро подбежал ко мне и сел со мною рядом.

Из первого экипажа никто не выходил.

— Уотсон, здесь должна совершиться развязка всей истории, — уверенно прошептал Холмс.

В темноте он не заметил моей улыбки, выражавшей сомнение.

— Вы подождите меня здесь, Уотсон, а я пойду.

С этими словами Холмс исчез в темном переулке, ведущем к большому дому. Мой кучер что-то несколько раз меня спрашивал, вероятно, о времени: сколько придется еще ожидать. Я отрицательно качал головой.

Где-то далеко часы звонко пробили двенадцать. Я услышал какой-то шум в переулке и, незаметно выйдя из пролетки, пошел на шум. Когда я приблизился к большому экипажу, три человеческие фигуры поспешно впихивали в него какой-то белый предмет, затем один из них вскочил внутрь, затворил дверцы, и экипаж бешено помчался.

Сзади меня раздался стук колес. Не нашедший меня Шерлок быстро подъехал ко мне и крикнул:

— Уотсон, нельзя терять ни минуты! Скорей!

Мы покатили по узкому переулку, едва поспевая за первой каретой. Безлюдность улиц и их деревянные постройки ясно говорили мне, что мы находимся на окраинах города. Экипаж подкатил к знакомому Холмсу дому, где жил «черный». Мы издали только видели, как промелькнула белая фигура, на этот раз внесенная в дом самой танцовщицей и ее спутником. Наш кучер с изумлением посматривал то на меня, то на Холмса, стараясь угадать, что такое мы делаем.

Окна в домике были закрыты ставнями, но сквозь прорезы в них, сделанные в форме сердца, можно было видеть, что делается в комнате. Шерлок воспользовался этим и стал наблюдать в одно из отверстий, в другое смотрел я. Мы увидели, как танцовщица вместе с «бритым» поспешно освобождала от покрывала закутанную в него человеческую фигуру.

Освобожденный от полотна человек был поставлен на ноги. К сожалению, он стоял к нам спиной, руки и ноги его были связаны, на лицо нахлобучена большая шапка, не позволявшая ему смотреть. Он изгибался всем телом, стараясь от нее освободиться, «бритый» поспешил к нему на помощь и сдернул шапку. Когда они оба стояли рядом, то казались одинакового роста.

Акка обратилась к «черному» и что-то спросила его; тот недовольно покачал головой. Связанная фигура, пытаясь освободиться от веревок, упала на пол. «Бритый» вместе с «черным» подняли и посадили упавшего человека на стул у стола, так что свет падал прямо ему в лицо.

Я чуть не вскрикнул от изумления: передо мною сидел баронет Эльджернон, лорд Коксвилл, — сомневаться было нельзя, это был он. Шерлок отнюдь не выказал такого изумления, как я, и тихо прошептал.

— Уотсон, бога ради, ни звука! Иначе все пропало.

Его слова заставили меня удержаться от невольного восклицания.

Холмс, по-видимому, решал, что ему делать.

Положение наше, действительно, было затруднительно. Что могли мы предпринять, тем более ночью, в чужой стране, законов и обычаев которой мы не знали! Прежде всего нужно было заручиться содействием полиции, дабы арестовать преступников и освободить баронета, но в настоящую минуту это представлялось невыполнимым. Нужно было только ждать и зорко следить за всей шайкой.

Мы по-прежнему оставались на нашем наблюдательном посту, стараясь не производить шума и замечать все малейшие подробности.

— Я не могу остаться здесь на ночь, — услышали мы немецкую фразу танцовщицы, с которой она обратилась к «бритому». — Мне нельзя возбуждать подозрения. Что подумают про меня в отеле!

— Я здесь ночую, — ответил «бритый».