Артур Дойль - Собрание сочинений - В 12 т. Т. 3 - Собака Баскервилей

— Понимаю, сэр, — отозвался мальчуган. — Вы не желаете обедать с другими. Некоторые из наших постояльцев тоже обедают у себя…

— А покойный баронет Коксвилл? — перебил я его.

— Да, сэр, ему подавали обед ровно в пять, он к этому времени возвращался домой и до восьми часов никуда не уходил.

— Прекрасно! Мы будем обедать в то же время, — поспешил я ответить, обрадованный, что часть поручений Холмса мне удалось исполнить.

— Милорд был очень добр ко всем нам, — продолжал мальчик, — а в особенности к Ингеборг, — указал он на стройную шведку, продававшую сигары за особым прилавком. — Он каждое утро брал у нее сигару и платил ей вдвойне.

Я поспешил воспользоваться указаниями мальчика. Подойдя к продавщице, я взял у нее сигару и вместо кроны

уплатил две. Это польстило шведке. Она невольно вспомнила щедрого лорда.

— Баронет ежедневно, уходя после завтрака на прогулку, брал у меня сигары, а у маленькой Герды, которая стоит у двери, цветок в петлицу.

— Разве лорд Коксвилл был так педантичен в своем расписаний?

— Да, пунктуальность его была изумительна. Наш метрдотель говорил, что можно проверять часы, следя за уходом и возвращением лорда.

Нас положительно преследовала удача, все было исполнено согласно желанию Шерлока!

— Меня только один раз поразило, что к такому аристократу подошел какой-то невзрачно одетый господин, и лорд с ним дружелюбно беседовал, — рассказывала девушка, поощренная мною покупкой второй сигары. — Я стояла у двери и видела, как этот господин, очень смуглый, похожий на румынского музыканта, подошел к нему.

Миссия моя была окончена, я отправился немного пройтись по набережной, ожидая возвращения моего друга.

Оживленная картина стокгольмской жизни, красивая панорама раскинувшегося амфитеатра города, множество пароходов, быстро бегавших по заливу, все это, залитое горячим, не похожим на северное, солнцем, заставило меня совершенно забыть о нашем деле и залюбоваться этой чудной картиной.

Я спустился к самой воде и сел на скамейку около Норрборо.

Тут меня нашел явившийся спустя некоторое время Холмс.

Я изумился, как он отыскал меня.

— Уотсон, вы совершенно теряете память! Разве вам было неизвестно, что Коксвилл взял лодку именно на этой пристани для прогулки, с которой он более не возвращался? Я вас вовсе не разыскивал, а пришел сюда, чтобы разузнать.

Воспользовавшись случайной встречей с Шерлоком, я поспешил передать ему, что услышал от Оскара и продавщицы сигар.

Холмс сосредоточенно задумался.

— Сопоставить это время с покушением на Бредаблике и шестью часами вечера — нахождением Коксвилла в ресторане на Катеринен-Хис — я начинаю сомневаться, что в обоих случаях это был он.

Я изумленно посмотрел на Холмса.

— Как? Значит, и на лодке, отплывшей от этой пристани, находилось другое лицо?

— Об этом я ничего не могу сказать, нужно сперва расспросить.

Мы обратились к лодочнику.

Последний отлично помнил несчастливый отъезд баронета и подробно, до мелочей описал сэра Эльджернона.

— Сомнений здесь не может быть никаких, на этот раз это был настоящий лорд Коксвилл, — заметил Холмс.

— Значит, сомневаться в том, что он утонул, больше нельзя?

— Любезный Уотсон, — шутливо заметил мой друг, — теперь я уже не сомневаюсь… что он жив.

Лодочник указал нам лодку, на которой уехал лорд Эльджернон и которую потом нашли перевернутой в водах фьорда.

Холмс подробно осмотрел ее, ничего не упуская из виду, изумляя своим любопытством шведа-лодочника, приписавшего подобный осмотр английскому чудачеству.

Никаких следов на лодке не удалось найти.

— Часы отъезда баронета на ней вполне согласовывались со временем его отсутствия в отеле, — заметил он мне. — Мне чрезвычайно интересно было бы осмотреть оставшиеся после Коксвилла вещи, но они находятся у полиции до выдачи их законным наследникам, и я, не открывая своего инкогнито, ничего не смогу сделать.

— Отчего бы вам, Холмс, не сообщить шефу полиции, кто вы такой?

— Это не входит в мои расчеты, Уотсон. Оставаясь здесь неизвестным, я могу расследовать преступление как можно лучше.

— Вы все еще уверены, что здесь имело место преступление, а не несчастная случайность?

— Это очень тонко задуманный замысел, жертвой которого пал наш друг.

— Но, позвольте, Холмс! Преступление мог совершить только тот, кто получал от него явную пользу?

— Совершенно верно, Уотсон, прямая польза от него была для младшего брата Эльджернона, Арчибальда. Он становился после смерти своего брата баронетом и владельцем громадного состояния, — спокойно проговорил Шерлок.