Дик Фрэнсис - 1970, Крысиные гонки

- Не знаете, - сказал он, забыв мое ими, - я не оставил в самолете "Спортинг лайф"?

- Да, майор, оставили.

- Проклятие! - воскликнул он. - Я делал там пометки… Они мне нужны. Послушайте, нельзя ли туда пойти после этого заезда?

- Хотите, чтобы я сходил за ней?

- Э-э… очень любезно с вашей стороны, друг мой! Но… нет… не могу вас утруждать. Мне полезно прогуляться.

- Самолет заперт, майор, - объяснил я. - Вам понадобятся ключи. - Вынув из кармана ключи, я протянул их ему.

- Прекрасно. - Он слегка кивнул. - Очень хорошо.

Заезд начался и кончился, прежде чем я узнал, в каких цветах выступает Колин Росс. Потом я понял, что отличить его среди всадников было нетрудно - он победил.

- Как себя чувствует Мидж? - спросила Энни Вилларс у Нэнси, возвращая в футляр свой огромный бинокль, в который наблюдала за скачками.

- Спасибо, много лучше. Великолепно справляется.

- Я так рада. Она пережила трудное время, бедная девочка.

Нэнси кивнула и улыбнулась. Владельцы и тренеры заспешили вниз по лестнице в паддок.

- Ну а теперь не выпить ли нам кофе? - предложила Нэнси. - А может, и что-нибудь пожевать?

- Должно быть, вы предпочли бы другого компаньона… Не беспокойтесь, я не потеряюсь и не заблужусь…

- Сегодня мне нужен телохранитель. - Она скривила губы. - Я выбрала вас, по-моему, вы справитесь с этой задачей. Если хотите, можете оставить меня, а если нравится, пожалуйста, можете остаться и выполнить эту работу.

- Это совсем нетрудно.

- Вот и прекрасно. Тогда пошли лить кофе.

Охлажденный кофе оказался хорошим. А когда мы доканчивали сэндвичи с индейкой, я понял, почему Нэнси хотела, чтобы я сопровождал ее. К маленькому столику, за которым мы сидели, приблизилась невообразимая смесь длинных волос, бороды, бахромы, бус и одеяния, похожего на скатерть с дыркой. Нэнси отбивалась от него, и сквозь подлесок спутанных волос я услышал ее голос:

- Старина, ваша работа начинается!

Я встал, вытянул обе руки и, ухватившись за это собрание волос и шерсти, решительно оттащил его. Это что-то оказалось молодым человеком, усевшимся на пол со страшно удивленным видом: такого он не ожидал.

- Нэнси, - захныкал он обиженным голосом.

- Это Чантер, - сказала она. - Как видите, он так и не вырос, остался хиппи.

- Я художник, - заявил Чантер.

Лоб и волосы ему стягивала вышитая лента. "Будто уздечка у лошади", - мельком подумал я, Но волосы у него были чистыми, и на подбородке пробриты полоски. Этим он хотел показать, что зарос волосами не из-за лени. Приглядевшись, я убедился, что на нем и вправду надета полотняная зеленая скатерть с отверстием для головы посередине. Под ней он носил замшевые штаны на ремне, спущенные много ниже пупка. Замша от бедер до лодыжек вся шла складками. А впалый живот тесно обтягивала рубашка из мелкогофрированной дымчато-розовато-лиловой ткани. Вокруг шеи на серебряных цепочках висели всевозможные брелоки, медальоны и тому подобная чепуха. И все это великолепие заканчивалось грязными босыми ногами.

- Я училась с ним в художественном училище, - обреченно объяснила Нэнси. - В Лондоне. А теперь он живет в Ливерпуле, где-то в коммуне хиппи. Стоит мне приехать в Ливерпуль на скачки, и он тут как тут.

- Угу, - многозначительно подтвердил Чантер.

- Вам платят пособие? - спросил я. Вовсе не презрительно, просто мне хотелось знать.

- Посмотрите получше, приятель. - Он вроде бы не обиделся. - Я при деле.

Я чуть не засмеялся.

- Вы поняли, что он имеет в виду? - спросила Нэнси.

- Он преподает.

- Эх, приятель, именно это я и сказал. - Чантер взял сэндвич с индейкой. Пальцы зеленые с черными полосами. В краске.

- Держите свои нечистые мысли подальше от этой птички. - Чантер откусил кусок сэндвича и теперь говорил с полным ртом. - Она строго моя территория. Строго, приятель, понимаете?

- Неужели строго?

- Безусловно, просто безусловно… Это так… приятель.

- Что будет?

Он окинул меня взглядом, таким же странным, как и его вид.

- Мне еще предстоит насыпать соли на хвост этой маленькой птичке. И я не удовлетворюсь, пока это не произойдет…

Нэнси смотрела на него с таким выражением, будто не знала, то ли смеяться, то ли бояться его. Она не могла решить, кто перед ней: влюбленный шут или отчаявшийся сексуальный маньяк. Я тоже не мог определить, на что способен Чантер, но теперь понимал, почему ей нужна помощь, когда он околачивается рядом.

- Он хочет меня только потому, что я не хочу его, - вздохнула Нэнси.

- Вы бросили ему вызов, - кивнул я. - Ущемили его мужскую гордость и все такое.