Дик Фрэнсис - 1970, Крысиные гонки

- А если человек ошибся, и лошадь выиграла, то он платит друзьям в четыре раза больше, чем была их ставка?

- Конечно, платит.

- Понимаю, - сказал я.

Теперь я и вправду понимал. Эрик Голденберг на последних соревнованиях, договорившись с Кенни Бейстом, что тот проиграет, провел как раз такую операцию, о какой рассказывала Нэнси. А Кенни Бейст выиграл, и Голденбергу пришлось выплатить большие деньги. И они еще не успокоились после такого провала, и все утро сегодня спорили, повторить попытку или нет.

- Колин надеется выиграть этот заезд, - заметила Нэнси. - И я тоже.

"Вот удача для Бейста, если Колин выиграет", - подумал я.

Это была скачка на семь фарлонгов: лошади с места развивали скорость до тридцати миль в час. Когда они завернули в дальнем конце скаковой дорожки, идущей по кругу, я Рудиментса не увидел и только на последних ста ярдах различил Кенни среди всадников. Все произошло очень неожиданно: он оказался прижатым к белым брусьям ограждения скаковой дорожки, и у него не было пространства обойти Колина Росса по прямой.

Кенни так и не вырвался вперед и закончил заезд третьим. Колин победил, а второй была гнедая кобыла. В этот момент я бы не решился сказать, проиграл ли Кенни намеренно или так уж получилось.

- Разве не великолепно? - воскликнула Нэнси, ни к кому не обращаясь. Но женщина с другого конца трибуны подтвердила, что это было великолепно, и спросила о здоровье Мидж.

- О, спасибо, все хорошо, - ответила Нэнси и повернулась ко мне. В ее глазах совсем не было той радости, какая звучала в голосе. - Пойдем посмотрим, как расседлывают победителя.

Трибуна для владельцев и тренеров оказалась крышей над весовой. Перегнувшись через перила, мы наблюдали, как Колин и Кенни потрепали по холкам своих лошадей, прощаясь с ними, взяли под мышки седла и скрылись в дверях весовой. Оставшиеся на площадке для победителя без конца похлопывали друг друга по плечам и отвечали на вопросы окруживших их журналистов. Там, где прогуливали Рудиментса, небольшая группа людей с отсутствующим видом сдержанно улыбалась. Глядя на них, я бы тоже не решился сказать, прячут ли они восторг от удачно проведенной махинации или злятся и подсчитывают убытки.

Потом лошадей увели в конюшню, а группки рассеялись. Вместо них появился Чантер, который смотрел вверх и махал нам рукой.

- Спускайтесь! - кричал он.

- Никаких тормозов, - вздохнула Нэнси. - В этом его несчастье. Он будет кричать, пока мы не спустимся.

И он, не переставая, орал во все горло. Подошел служитель и попросил его перестать шуметь, но с таким же успехом можно было надеяться, что журчание ручья заглушит ударника хардроковой группы.

- Нэнси! Спускайся! - вопил он.

Она на шаг отступила от перил, чтобы он не мог ее видеть.

- Останетесь со мной? - Это был полувопрос-полупросьба.

- Если хотите.

- Вы же видели, какой он. А сегодня он был тихим-тихим. Благодаря вам.

- Я абсолютно ничего не сделал.

- Вы были рядом.

- Зачем вы приезжаете в Хейдок, если он без конца надоедает вам?

- Потому что, черт возьми, я не хочу чувствовать себя запуганной.

- Чантер любит вас, - сказал я.

- Нет. Господи, неужели вы не понимаете, кого он любит?

- Не понимаю.

Она покачала головой и посмотрела мне в глаза.

- Он безумно любит Чантера. - Она сделала шага три к ступенькам и остановилась. - Почему я говорю с вами так, будто знаю вас долгие годы?

Я покачал головой и улыбнулся, хотя в некотором смысле знал, почему. Но ведь никому не хочется прямо признаваться, что к нему относятся с таким же безразличием, как, допустим, к обоям на стенах.

Плаксивый голос Чантера эхом отлетал от стен трибун:

- Нэнси, спускайся вниз!

Она сделала шаг и опять остановилась.

- Не окажете ли вы мне еще одну любезность? Я останусь здесь у тети еще на несколько дней, но утром я купила для Мидж подарок, чтобы Колин отвез его домой. А он думает только о лошадях и наверняка забудет. Проследите, чтобы он не забыл подарок в раздевалке.

- Обязательно, - заверил я. - Ваша сестра… Я так понял, что она была больна.

Нэнси посмотрела на сияющее небо, потом на землю, потом прямо мне в глаза, и в этот момент за блестящим фасадом я увидел огромную болезненную трещину.

- Была. И будет, - сказала Нэнси. - У нее лейкемия. - Помолчав, она сглотнула и добавила самое невыносимое: - Мы с ней близнецы.

После пятого заезда Чантер мрачно объявил, что его ждут пять студентов с факультета скульптуры. Им надо было, чтобы он похвалил их. И хотя он презирает систему, в которой живет, но, если его уволят, то как ему решить проблему с едой? Прощание с Нэнси выразилось в том, что он обтер ее руками спереди и сзади и собирался поцеловать открытым ртом в губы, но она ловко отклонилась, и поцелуй пришелся на ухо.