Дик Фрэнсис - 1971, Перелом

- Что такое, - спросил я, чувствуя нереальность происходящего, - легочная эмболия?

- Сгусток крови, - немедленно ответил он. - Тромб. К сожалению, часто встречается у пожилых людей, надолго прикованных к постели. А перелом вашего отца… гм-м… это ужасно, ужасно, но часто встречается… к сожалению. Смерть из-за угла, как говорится. Но быстро, мистер Гриффон. Очень быстро. Поверьте, мы ничего не могли сделать.

- Я верю.

«Но ведь это невозможно, - подумал я. - Он не мог умереть. Я разговаривал с ним сегодня утром…»

Больница ждет моих указаний, мягко напомнили мне.

Я невнятно пробормотал, что пошлю кого-нибудь из Ньюмаркета. Гробовщика из Ньюмаркета, чтобы он отвез тело домой.

В понедельник я говорил не умолкая. В полиции. В Жокей-клубе. С дюжиной владельцев, которые звонили и спрашивали, что будет с их лошадьми.

Говорил и говорил.

Маргарет справилась с дополнительной нагрузкой так же хладнокровно и спокойно, как решила дело с Сузи и ее подругой. «А подруга Сузи, - сообщила она, - доложила, что Алессандро не выходил из номера с той субботы, когда полиция его туда доставила. Он ничего не ел, ни с кем не разговаривал и всем отвечал, чтобы его оставили в покое. Мама подруги Сузи сказала, что ей это все равно, но так как у Алессандро никогда не было своих денег, а счет оплачен только по субботу, они хотели попросить его освободить помещение».

- Передайте маме подруги Сузи, что у Алессандро есть деньги в Роули Лодж и что в Швейцарии он будет очень богатым человеком.

- Будет сделано, - ответила Маргарет и тут же позвонила в «Форбэри Инн».

Этти взяла на себя руководство утренней и вечерней проездкой и заодно отправила несколько лошадей на скачки в Бат. Вместе с лошадьми уехал Вик Янг и, вернувшись, долго ругал ученика, скакавшего вместо Алессандро на Пуллитцере, утверждая, что он не стоит ломаного гроша.

В полиции я рассказал все, что произошло в субботу утром, и ничего более. «Энсо недавно прибыл в Англию, - объяснил я, - и вбил себе в голову, что его сын должен участвовать в скачках на Архангеле». У них не было причин мне не верить, а я не видел смысла говорить всю правду.

Потом я имел продолжительную беседу с членами Жокей-клуба и несколькими распорядителями, после которой меня тоже отпустили с миром.

Затем я попросил Маргарет на все вопросы владельцев отвечать, что я остаюсь в Роули Лодж тренером до конца сезона и предлагаю желающим забрать своих лошадей.

- Это правда? - спросила она. - Вы действительно останетесь?

- Положение-то безвыходное, - сказал я. Но оба мы улыбались.

- Я поняла, что вам здесь нравится: еще тогда, когда вы отказали Джону Бредону. - Я не стал ее разочаровывать. - Я рада, - сказала она. - Наверное, нехорошо так говорить, тем более что отец ваш только вчера умер, но мне больше нравится работать с вами.

Я не был таким диктатором, как он, вот и все. Маргарет могла хорошо работать с кем угодно. Перед уходом она сказала, что никто пока еще не выразил желания забрать из конюшен лошадей, включая и банкира, владельца Архангела.

Когда она ушла, я позвонил своим поверенным в Лондон и попросил возвратить мне конверт, который велел вскрыть в случае моей смерти. Затем я проглотил несколько таблеток кодеина, подождал, пока боль хоть немного утихнет, и с пяти до шести тридцати совершал вместе с Этти вечерний обход конюшен.

Мы прошли мимо пустого денника Ланкета.

- Черт бы побрал этого Алекса, - сказала Этти, но как-то рассеянно. Для нее все осталось в прошлом. Только предстоящие скачки имели значение. Она рассказала мне о своих планах на будущее. Четко, разумно, убедительно. Я оставался в Роули Лодж тренером, и ей не надо было привыкать к новым порядкам.

Я оставил ее наблюдать за вечерним кормлением лошадей и пошел домой. Что-то заставило меня посмотреть в сторону подъезда. Не двигаясь, почти сливаясь со стволами деревьев, там стоял Алессандро. Я неторопливо пошел через манеж ему навстречу.

Переживания состарили Алессандро до такой степени, что сейчас он выглядел скорее на сорок, чем на восемнадцать. От него остались кожа да кости, а в черных глазах застыло выражение отчаяния.

- Я пришел, - проговорил он. - Мне надо… Вы говорили вначале, что мне причитается половина денег за скачки… можно мне… получить их?

- Да, - сказал я. - Конечно. Алессандро сглотнул слюну.

- Простите, что я пришел. Но я должен был прийти… попросить у вас денег.

- Я могу рассчитаться с вами сейчас же, - ответил я. - Пройдемте в контору.